Выдержки из записи интервью
18 августа 2018
Отель «Фармонт», Сан-Франциско, Калифорния
Интервьюер: Элла Скай, журнал «Люкс Авеню», ведущий журналист
Интервьюируемый: Амира Сильверс, актриса, обладатель премии «Оскар»
(Продолжение записи)
Амира: Моя мать всегда учила меня – чем больше шрамов от укусов на языке, тем счастливей брак.
Элла: Что она имела в виду?
Амира: Залог успешного брака не в том, чем вы делитесь со своим супругом. А в том, чем вы не делитесь. Вы замужем, Элла?
Элла: Да. Три года.
Амира: Как зовут вашего мужа?
Элла: Дэмьен Расселл.
Амира: Точно. Успешный предприниматель, создавший компанию, – прямой конкурент компании его собственного отца, да? Кажется, я где-то об этом читала.
Элла: Ну, я бы не называла это так.
Амира: Хм. Вы счастливы?
Элла: С Дэмьеном? Да, очень.
Амира: Тогда послушайте меня. Прикусите язык. И с вами не случится того, что со мной.
Элла: Вы недавно прошли через развод. Об этом везде писали, но до сих пор вы ни с кем не говорили об этом. Что же произошло?
Амира: Я поняла, что моя мать была права. Смешно, что это произошло таким образом. Я слишком много рассказала Гарри, вот и все.
Элла: Вы не хотели бы уточнить?
(Пауза)
Элла: Я понимаю, вам трудно говорить об этом, но…
Амира: Нет, если бы я не хотела говорить об этом, я не давала бы вам интервью.
Элла: Я не тороплю вас.
(Пауза)
Амира: Мне было четырнадцать, когда мой отчим продал меня в притон, чтобы расплатиться со своим поставщиком наркотиков. Я провела там полгода, занимаясь проституцией, пока власти не обнаружили этот притон, где держали меня и еще шесть девочек.
Элла: Господи.
Амира: Когда мне исполнилось восемнадцать, я в тот же день ушла из дома, чтобы никогда не возвращаться. Я изменила имя и похоронила прошлое. Я никому не рассказывала, через что мне пришлось пройти, до того как сказала Гарри.
Элла: Как долго вы были женаты?
Амира: Пять лет.
Элла: Почему вы ему рассказали?
Амира: Из чувства вины. Мне было противно иметь от него секреты.
Элла: И какой была его реакция?
Амира: О, он очень сочувствовал – пока не начал меняться.
Элла: Как это?
Амира: Сперва это было почти незаметно. Он напрягался, когда я его обнимала. Потом он перестал инициировать секс, а потом секс вообще прекратился. Когда он вручал мне документы о разводе, он едва мог взглянуть на меня. Он утверждал, что, когда он целует меня, у него перед глазами встают десятки мужчин без лица, и все они меня лапают.
Элла: Ну и козел. (Пауза) Простите, вырвалось.
Амира: Вы правы. Он козел. Тем хуже для меня, я все еще люблю этого мерзавца. Я так хочу забыть…
(Пауза)
Элла: Что вы хотите забыть?
(Пауза)
Элла: С вами все в порядке?
Амира: (Плачет.) Да… В смысле, нет.
Элла: Хотите прерваться? (Пауза) Нет? Хорошо, так что же вы бы хотели забыть?
Амира: Все. Все, что случилось со мной и с Гарри. Я хочу забыть, как любила этого козла, я хочу забыть его. И я знаю, как это сделать.
Элла: Вы – что?
(Пауза)
Амира: Уберите эту штуку.
{Конец записи}
Ноябрь 2018
– Элла.
Тихий шепот откуда-то прорвался в ее сон. Кто-то звал ее.
– Элла.
Снова шепот.
Дэмьен. Он снова зовет ее, вырывая из глубины сна. Она спит. Ей снилось… Что ей снилось?
Прикусить язык и хранить секрет.
– Элла, душа моя. Ну проснись.
Распахнув глаза, она уставилась прямо в глаза своего мужа – серо-голубые, с покрасневшими белками. Ей стало жаль его. Наверняка он снова работал всю ночь. Она попыталась сообразить, с каким же клиентом возникли сложности – новый коммерческий банк в Атланте? Или интернет-компания из Лондона, воображающая себя «Фейсбуком» для трансгендеров? Но она не знала. Сознание было смутным, словно камера, которая не может сфокусироваться.
Дэмьен склонился над ней. Темные бакенбарды почти до самого подбородка. Такие же темные пряди волос, упавшие на лоб. Он провел пальцами по густой гриве. Он всегда так делает, когда напряжен. И обеспокоен. Он определенно обеспокоен. Но чем? И почему на нем мятые джинсы и рубашка? Это так на него не похоже. Он выглядит, как будто сутками не переодевался.
Быстро обернувшись через плечо, он заговорщически улыбнулся ей, сверкнув безукоризненными зубами, и бросил на поднос с едой белый пакет из пекарни. – Я принес тебе омлет, как обещал.
Когда он такое обещал?
И откуда вообще взялся этот поднос?
Элла взглянула за плечо мужа, и ее сердце замерло. Их окружали белые стены крошечной комнаты. В воздухе висел запах лизола и антисептика. Гул незнакомых голосов доносился сквозь закрытую дверь. И дверь она тоже не узнавала.
Это не их спальня.
Элла глубоко вдохнула, и запах химикатов обжег ей гортань. Она быстро задышала, скользя взглядом по больничной палате. Как она сюда попала? Почему она тут? И почему Дэмьен ведет себя так, будто его ничего не удивляет? Он понимает, почему они здесь?
Дэмьен вытащил из пакета картонную коробку с едой навынос из кафе «Луна». Это было их любимое кафе неподалеку от дома на Русском Холме. Они часто ели там по субботам. Элла нахмурилась. Какой сегодня день?
Суббота. Она уверена в этом, потому что вчера была пятница. Она готовила Дэмьену ужин.
Дэмьен открыл коробку, отогнув края. Оттуда вырвался пар, наполненный запахом жареного лука и сладких перцев. Эллу затошнило. Он поставил поднос на кровать, и Элла инстинктивно отшатнулась от него подальше. Ее пронзила острая боль внизу живота, и она же отозвалась в левом запястье, которое Элла задела во время движения. Она ахнула, и резко вдохнула.
– Тише, тише. – Дэмьен нажал кнопку на панели, идущей по бортику кровати. Изголовье кровати начало медленно подниматься. Элла уставилась на свое забинтованное запястье. Засунув другую руку под одеяло, она попыталась нащупать там источник боли, пока муж подсовывал ей под спину подушки. Ее пальцы нащупали бинты и пластырь в области таза.
– Что со мной?
Дэмьен устало улыбнулся ей и ласково погладил по щеке.
– Отдыхай, – и указал на еду, стоящую перед ней. – Поешь, пока сестра Цербер не унюхала и не заставила меня все выбросить.
Она наблюдала, как омлет остывал и облачко пара над ним уменьшалось. Ее продолжало тошнить от запаха, и она отвернулась.
Дэмьен открыл свою банку с овсянкой и засунул в рот ложку каши. Он ел свою овсянку без всяких добавок, и ел ее жадно. Он явно был очень голоден. Элла подумала – когда же он ел в последний раз? А она сама? Удалось ли ей съесть тот приготовленный ею ужин?
