Во тьме явственно виднелись костры, слегка освещавшие стоявшие вплотную палатки воинов. Лагерь был разбит наспех, повсюду валялись палки и колья. Дежурившие часовые выглядели изнеможённо и понуро. На них были лёгкие доспехи, поблизости лежало их оружие. Враг был где-то поблизости, так что они не теряли бдительности.
Часовой у палатки главнокомандующего сидел на земле, потирая руки. Рядом с ним стоял центурион императора. На нём был шлем с красным гребнем из перьев и позолоченные поножи, на поясе висел меч в богато украшенных ножнах.
– Зачем мы здесь? – спросил часовой, вздохнув.
– Мы сражаемся за императора, – ответил центурион.
– Наши нынешние враги – ирды, они не такие, как мы думали. У них есть такое оружие, о котором мы никогда не слышали. Как в недавней схватке они стреляли огненными шарами из какой-то улучшенной баллисты! Сколько наших тогда полегло! Они явно не дикари, как мы считали.
Солдат немного помолчал.
– Империя несла свет цивилизации и истинной веры, но им это не нужно. Они тоже верят в Великого, причём больше, чем мы, а их цивилизация наверняка не хуже нашей. Мы, правда, видели мало, но и того, что видели, достаточно, чтобы это понять. Особенно та крепость! Единственная, до которой мы смогли добраться. Другие их орудия, неведомые нам. Смертоносные. Многих потеряли мы тогда. А сотни лет назад, когда они сожгли весь наш флот? Говорят, тогда сама вода загорелась… И вот сейчас мы снова здесь.
– И что теперь? – спрашивал часовой.
– Теперь? – переспросил центурион. – Теперь нам бы выбраться отсюда. Разведчики доносят, что большая царская армия недалеко отсюда. За час до рассвета мы снимаем лагерь, пока они нас не догнали, и уходим на корабли.
– И всё же, зачем мы здесь? Это была ошибка…
– Я знаю, что это была ошибка, солдат! – громко сказал кто-то позади часового. Часовой обернулся, тут же вскочил на ноги и низко поклонился.
– Император, – произнёс он. – Простите.
– Теперь мы должны выбраться отсюда, – промолвил император. – Тебя бы следовало наказать за дерзость, но у нас каждый солдат на счету. Я знаю, что говорят воины. Но так нужно было сделать. Ирды и укрийцы – мои враги и враги империи. В этот раз у нас не получилось. Но мы вернёмся и накажем их, когда придёт время! И мне плевать, насколько они верны Великому! Наша империя расцвела благодаря Нему, значит, Великий с нами!
– Да, император, – произнёс часовой. Солдаты любили и уважали императора. Все признавали его справедливым, ведь он наказывал только за дело. Он умел находить подход к каждому солдату и, казалось, что он ценит каждого воина.
– Былое могущество Гирской империи суждено возродить нам. И мы это сделаем! – продолжал император.
Вдруг на другом конце лагеря послышались крики.
– ВРАГИ!!!
В лагере началась суматоха. Солдаты выбегали из палаток, надевая броню на ходу.
– К бою, воины! – прокричал император, доставая меч.
Сверху можно было бы увидеть, как конница ирдов стремительно врывается в лагерь, оставляя после себя трупы гирцев. Некоторые гирцы сдавались сразу. Конные лучники стреляли во всех гирцев, которых видели. Они приближались к центру лагеря. Стрела попала в грудь императора. Он медленно упал. Центурион подбежал к нему.
– Император, – произнёс он.
Император, скрипя зубами от боли, вынул стрелу из груди и отбросил её. Кровь хлынула потоком. Центуриону хватило мгновения, чтобы понять, что рана была смертельной – стрела попала в сердце.
– Там… в палатке, – с трудом говорил император, прижимая окровавленную руку к груди. – В столе слева, есть шкатулка, там письмо.… Передай это моему сыну, который… станет императором. Это должно помочь восстановить мощь нашей империи. Обещай мне!
– Да, император. Обещаю, – с этими словами центурион приложил сжатую в кулак руку к груди.
– Это конец. А теперь беги… беги! Это приказ! Прощай.
Центурион вскочил на ноги, вбежал в палатку и стал рыться в ящиках стола. Шкатулка была всего лишь одна, так что он её быстро нашёл. Он едва успел спрятать её в своём мешке с едой, когда ирдская конница оказалась здесь, и центуриону ничего не оставалось, кроме как поднять руки и сдаться.
В большой комнате, снизу доверху заставленной стопками бумаг, которые кое-где лежали аккуратно, а местами чуть ли не падали, за столом сидел молодой парень. Ему был 21 год, одет он был в светло-коричневый, едва ли не бежевый, студенческий плащ. Его каштановые волосы были сильно взъерошены. Он сидел, положив голову на стол, и крепко спал. Через какое-то время за окном раздались крики, и он встрепенулся. Поморщившись и сонливо оглядев комнату, он понял, что заснул на рабочем месте, а все уже давно ушли.
«Проклятье!» – подумал Энгедрий, посмотрев в окно. «Наверное, уже скоро утро. Домой не имеет смысла идти. Ладно, всё равно никому нет дела». Свеча уже давно догорела, и он вновь зажёг фитилёк. Он вспоминал вчерашний день. Вечером он, как обычно, шёл в столовую, брал там сок и булочку, а когда он сидел за столом, какой-то приезжий студент со странным акцентом донимал его дурацкими вопросами о работе. А после он уже собирался идти домой, но решил доделать работу и потом как-то незаметно для себя уснул. Но в этом для него не было ничего удивительного, потому что он ещё и плохо выспался вчера.
Энгедрий служил в Академии – величайшем учебном заведении Гирской империи, находившемся в её столице – городе Гире. Несколько лет он здесь учился, и после обучения остался здесь работать. Его работа заключалась в том, чтобы разбирать старые бумаги, скопившиеся за много лет и до которых ни у кого руки не дошли…
– Я вижу, вам это нравится, Энгедрий, – сказал тогда ректор Академии, лорд Элиминий Гредлин. Это был уже пожилой человек с седой бородой и проницательными глазами, смотревшими из-за поблёскивавших очков с чёрными ободками. Несмотря на возраст, у него по-прежнему была превосходная память, которая нередко восхищала студентов и всех посетителей Академии. Помимо этого, он прославился своими исследованиями в области химии, физики и техники.
– Да, господин ректор, – ответил Энгедрий, чувствуя себя немного неуверенно. Кабинет ректора представлял собой полукруглое просторное помещение, богато украшенное, как и подобает руководителю лучшего учебного заведения империи. Стены украшала лепнина, полуколонны, картины, мозаика, на потолке висела красивая люстра. Ректор сидел в шикарном мягком кресле за столом из тёмно-коричневой древесины. Энгедрий сидел перед ним на простом стуле со спинкой.
– Я давно хотел это кому-нибудь поручить. Но никому не было до этих бумаг дело. А вдруг там есть что-то важное? – Он сделал многозначительный жест рукой. – Ваша задача будет заключаться в следующем. Вы должны разобрать эти бумаги, подумать, можно ли их как-то использовать, и если вам кажется, что да, вы должны передать их, например, проректору или на факультет техники. Я уже сказал начальнице канцелярии рассказать всё остальное. Идите к ней.
