В начале времен, говорили в минуты откровения жрецы, Боги сотворили священные орудия из священного металла – каковым всегда и везде считалось золото. И когда пришло время, и Боги покинули мир Яви, орудия эти остались на земле – а если и не прямо на земле, то во всяком случае там, где до них могли добраться простые смертные.
Говорят, золотая цепь до сих пор обвивает старый дуб где-то на неведомом берегу неведомого моря; и цепь эту стережет старый ученый кот, бывший спутником-фамилиаром одной из Богинь, когда та не прозывалась еще Богиней. Говорят, золотая игла укрыта в стоге сена, причем те, кто не знает, что она там, никогда ее не найдут, даже разметав стог и ощупав все соломинки до единой. Говорят, золотое кольцо покоится в глубокой океанской впадине, и лишь суровый Морской Владыка временами любуется его сиянием, не осмеливаясь, однако, приблизиться к наследию Богов. Говорят, золотое копье захоронено вместе со своей последней жертвой, и тот, чья рука коснется отмеченного сплетенными крестами древка, станет властелином мира, перед которым склонятся все цари и короли. Говорят, золотой телец был разбит на тринадцать кусков, а куски эти – разбросаны по ржавым песках Аравии, и от жаркого солнца эти куски медленно, но неотвратимо сползаются, чтобы в конце времен стать единым целым.
А еще говорят, что все это – чушь, которую не стоит даже выслушивать, не то что воспринимать хотя бы наполовину всерьез.
Тем не менее, многие верят – есть орудия, наделенные чудодейственной силой, есть предметы, созданные из священного золота.
Сколько их сотворено Богами – не знает никто. И уж подавно никому не известно, где следует искать эти осколки ушедшей эпохи. О, у многих есть свои «единственно правильные» сведения – однако веры таким сведениям куда как меньше, чем тем немногочисленным легендам, которые рассказывают о златых орудиях…
И лучше, если так оно и останется. Ведь кому под силу держать в руках то, что сотворено Богами по Их мерке?
Однако человеческий род никогда не отличался благоразумием. И потому золотые орудия искали, ищут и искать будут, покуда люди не разуверятся в себе. Или в Богах. Но это если и произойдет, то не скоро…
Ни разу за многие тысячелетия ищущие не добились успеха. А если и добились, то не вернулись, дабы поделиться радостной вестью с остальными. Быть может, именно потому, что искали сознательно, поставив себе точную цель и устремив все силы на ее достижение.
Но – так бывает не всегда. Точнее, так бывает очень редко.
Ибо ищущие не находят, а нашедшие не ищут. Ибо идущие не достигают, а достигшие не идут. Ибо говорящие не ведают, а ведающие не говорят. Ибо жаждущие не могут, а могущие не жаждут.
Ибо миром правят не Боги и даже не Судьба.
Ибо над Человеком нет иной власти, кроме самого Человека. Если только он, Человек, сам не пожелает подчиниться кому-либо – а желающих хватает, ибо не всякому под силу нести бремя свободы и выбирать собственный путь там, где другие следуют проложенной тропе.
Но все же, есть и такие, кто носит звание Человека по праву.
И они – способны взять златые орудия Богов, взять – и не рассыпаться пеплом под жаром той мощи, которую оставили в них создатели.
Потому что сами несут в себе не меньшую мощь, пусть и не подозревают об этом. А если подозревают – это не Люди. Это – Иные, однако речь здесь пойдет не о них.
Здесь речь – о тех, кто в своем неведеньи следовал путем Златой Секиры сквозь кровь, хлад и смерть…
Лес. Осенний багрянец. Мертвая тишина.
Трое переглянулись.
– След утерян здесь, и это не просто так.
Не дожидаясь ответа, рослый молодой воин сбросил плащ-плед, в два цвета расшитый клетчатым узором, и обмотал вокруг левой руки. Потянулся на манер лесного кота, поправил пояс, проверил, удобно ли ходит в ножнах длинный меч.
– Не просто так, Бран, – кивнула женщина с красно-рыжими волосами. – Значит, нам вперед. – Она повела корпусом, пристраивая рукоять сабли поудобнее, над правым плечом, но чуть ближе к голове. – Стейн, ты как?
Светлобородый боец – невысокий, очень кряжистый, в рогатом шлеме прадедовских времен и плотной зеленой рубахе, – коротко наклонил голову.
– Нам туда, нутром чую.
– Или тем, что пониже, – съехидничал Бран.
Стейн не глядя отмахнулся громадным боевым топором. Черноволосый воин едва успел пригнуться.
– Ах ты…
– Парни, хорош забавляться! – приказала женщина. – Хотите драки – скоро вам будет драка, ставлю пять против одного в золоте.
Ответной ставки никто не сделал.
…Шварцвальд не баловал редких прохожих таким обычным для прочих лесов шумом живности и птичьим гомоном; деревья здесь хотя и не были мертвыми, как в иных проклятых землях, однако ни одна ветка, ни один лист на них не шевелился, какой бы ураган ни бушевал снаружи. Да, именно – снаружи: пересекая незримую, но отчетливо различимую черту – границу Черного Леса, – путник оказывался в ином мире, где с начала времен не светило солнце и не дул ветер. Почему – ведали, как обычно, лишь духи предков…
Едва трех с половиной локтей росту, Стейн, однако, был одним из самых могучих бойцов в Четырех Королевствах, и среди соратников – самым опытным. Так что не возникло никаких споров, кому идти первым и первым же встречать возможную опасность. Бран собирался было взять на себя охрану тыла, но воительница не желала ловить мужские взгляды своей… спиной. При том, что кожаная броня плотно облегала ее тело, всякий, кто шел позади, как-то сам собою смотрел именно туда. Кроме того, строго молвил Стейн, тем самым ты ослабляешь внимание и подвергаешь нас опасности, хочешь того или нет. Пришлось гэлу смириться и занять место «маменькиного сынка» в центре маленькой группы.
Урчание. Какое-то движение слева…
– Берегись! – крикнул Бран, перехватывая на лету дротик, какой вполне пришелся бы по руке мифическому герою-великану из Легиона Зари.
Из кустов справа от тропы выкатились две темных фигуры и, размахивая узловатыми дубинами, ринулись на пришельцев. Первого встретил могучий удар топора, развалив надвое и врага, и его дубину; второй хотя и напоролся на меч Брана, но успел взмахнуть своим неуклюжим оружием; однако в этот самый миг воительница ударом с разворота снесла ему полчерепа.
– Спасибо, Соня, – бросил гэл, высвобождая из трупа клинок. Ребра у волосатых дикарей оказались весьма цепкими.
– Поменьше играй клинком, – посоветовал Стейн, вытирая окровавленный топор пучком травы. – Это ваше «фехтование» не во всяком бою годится… и уж всяко не против таких. Укол опаснее, но опаснее и для тебя. Ты мечом, как копьем, штырк – а он не копье, он шире и тяжелее, в теле засядет – так просто не выдернешь. И вот пока засядет, в этот миг тебя достать можно. Когда один на один, там некому доставать, да ведь бой не поединок…
