1. Папина дочка
История Ксении и Кости из романа "Френдзона для бэдбоя"
— Ты выйдешь из дома только через мой труп!
Несправедливо!
Мне уже девятнадцать — прекрасный возраст, чтобы пойти на свою первую в жизни вечеринку и надкусить, наконец, этот манящий, загадочный плод под названием «взрослая жизнь». Самое время.
Но быть папиной дочкой — круто только до определённого возраста. А потом ты резко осознаёшь, что сидишь на цепи.
«Можно я останусь ночевать у Машки?»
«Домой!»
«Пап, мы с девчонками собрались на пляж»
«Забудь»
«Я тут задержусь на полчасика…»
«К ноге!»
Вот и сейчас он даже слышать ничего не хочет про то, чтобы ослабить родительский контроль.
— Ты меня оскорбляешь своим недоверием. Я не пью, не курю… Да у меня единственной на потоке даже парня нет! Ну скажи ты ему! — с надеждой поворачиваюсь к матери, нарезающей творожный пирог.
И слёзы с ресниц роняю: кап-кап…
— Тебе мы доверяем. Чего нельзя сказать о мальчиках, которые там будут. Ксень, пойми же, твоё желание, чтобы попасть в беду необязательно. Кто знает, что у тех ребят на уме.
Дальше можно не спорить. Дело дохлое.
Она предсказуемо встаёт на сторону отца. У них так всегда — полное единодушие.
— Помимо мальчиков, на даче будут и мои сокурсницы, — бурчу из чистого упрямства. — А ещё километры соснового леса, шашлыки, природа, свежий воздух…
Пойти хочется так сильно, что голос сипнет!
— Чем дальше в лес, тем меньше вероятность попасть на шашлыки, — непреклонен отец.
Откуда-то в мыслях всплывает выражение из лексикона местного плейбоя Акеллы: «Ну охренеть теперь!» и следом ещё парочку, покрепче.
Я с психом загружаю тарелку в посудомоечную машину. Руки подрагивают так, как будто побывали на морозе.
Хочется закатить глаза и почему-то обратно в детский лагерь.
К чёрту на рога. К слепням и комарам! К свободе!
— Сеня очет по попе?! — воинственно хмурит бровки, коверкая моё имя, трёхлетняя сестра.
Шути, шути предательница. Тебя это тоже ждёт.
Понуро возвращаюсь к себе в комнату и как учила мама, пытаюсь выплеснуть негатив в уборку. А тот не выплёскивается, только нарастает. Всё, как нарочно, валится из рук! То книгу уроню, то ушибу мизинец…
У мамы в моём возрасте уже родилась я. Я не в укор. Но блин! Почему она всегда жила своей головой, а мне нельзя даже пойти на свидание? Почему отец думает, что если парень проводил меня домой, то в следующий раз тот приведёт меня из роддома?!
Замерев у окна, смотрю на ночной город, терзаясь одиночеством и осознанием, что я просто непроходимая неудачница. Ну что такого ужасного может случиться? Я ведь не собираюсь делать ничего криминального! Просто посмотрю, пообщаюсь. Может быть, кому-нибудь улыбнусь. На самом деле, чем строже мне запрещают, тем больше меня туда тянет.
— Ничего плохого со мной не случится, — повторяю уверенно, натягивая нарядный шёлковый топ под свою безразмерную домашнюю футболку.
— Ксень, чай стынет! — доносится мамин голос из соседней комнаты.
— У Кости попью. — Останавливаюсь в дверях кухни. — Мы собирались фильм посмотреть.
Сын маминой подруги единственный, кому мои родители доверяют. И то исключительно благодаря его репутации хорошего мальчика. Которой до реальности дальше, чем от Земли до Луны. Уж мне ли не знать, что он за фрукт на самом деле.
— Стоять, Стрекоза! — Окрик отца настигает меня практически сразу. — Не слишком ли поздно для киносеансов?
И вот так всегда! Как чувствует, когда я что-то задумаю.
— В самый раз, — отзываюсь беспечно. — Тётя Лина уже дома, будет кому перенять вахту.
Я не утрирую. С годами контроль только усилился. По крайней мере, в местах, где есть кровати, диваны или что-либо мягче деревянной табуретки, наедине нас практически не оставляют. А ведь когда-то спокойно сидели на соседних горшках!
Пф-ф…
Вот что я там не видела?
Получив родительское «добро», на одном дыхании сбегаю мимо квартиры друга по лестничным пролётам. Заводить мотор прямо под своими окнами не хочется, могут засечь. Поэтому я откатываю хромированный подарок на своё совершеннолетие вниз по улице, от греха подальше, и только затем завожу мотоцикл.
Телефон в режиме вибрации в заднем кармане шорт уже пару минут не подаёт признаков жизни. Значит, никто вдогонку не кинется ближайшие полтора-два часа…
Темнеет очень быстро. Тревожно и душно, шёлковая ткань от адреналина липнет к коже. Футболку я предусмотрительно сложила в кофр. Дорога к лесу, где расположена вилла, куда звали всех наших, одна — не заблужусь.
При въезде в лес тяжело пахнет травами и хвоей. Оставляю мотоцикл у современного загородного дома. Сумерки взрывают громкие басы и смех. Кураж в крови моментально подскакивает до запредельной отметки.
За открытыми воротами яблоку негде упасть. Вокруг красотки в таких откровенных купальниках, что папа бы при виде них за мою честь бы секунды не беспокоился. На меня обращают внимания, не больше, чем на декоративные кусты по краям бассейна!
Так вот какая ты на вид, свобода…
Боже… Кайф!
— О, и ты здесь!
Первое знакомое лицо, которое мне суждено встретить на вечеринке — Акелла. Он же Юра, мажористый бабник и по совместительству редкостный придурок.
Отвратительный тип, если честно. Но я так рада увидеть знакомое лицо и влиться в тусу, что, не задумываясь, забираю предложенный стаканчик с какой-то янтарной жидкостью. В конце концов, пить совсем необязательно. Достаточно держать его в руках, чтобы не выделяться.
— Привет! — едва намереваюсь поделиться впечатлениями, как взглядом цепляю крайне ошеломлённое и вытянутое лицо.
У шезлонга в одних коротких шортах стоит, чтоб его, Костя!
Его здесь встретить я не ожидала, но это «кино» нам всё же предстоит смотреть вместе…
Вода с тёмно-русых мокрых волос заливает сердитое лицо и взгляд его, не отпускающий меня на секунду — просто дикий! Он движется к нам, лавируя между телами, но неуклонно. И в хмурых, сощуренных глазах сосредоточены все молнии мира.
— Что ты здесь потеряла?!
Я морщусь под жёстким давлением его пальцев на предплечье. Резкая смена настроения, когда из душки и весельчака он вдруг становится полным неадекватом, не в первый раз сбивает меня с толку. В последнее время всё чаще.
Мертвею, не в силах подавить предательскую слабость, стучащую в висках непередаваемым страхом и обрисовывающую в красках все те неприятности, что способно создать одно его слово, брошенное вскользь моим родителям.
Кот реагирует мгновенно, ослабляет тиски, но до конца не отпускает.
— Вали отсюда, Мартышка, — звучит негромкий и такой парадоксально резкий голос друга. – Чего ты, блин, вылупилась? Тебе здесь делать нечего.
А вот это только мне решать.
2. Буду паинькой
— Браво, Соколовский. Впечатляюще! — Показываю большой палец, с любопытством оглядываясь вокруг.
