Майское утро было тихое и туманное. В открытое окно лился свежий прохладный воздух с ароматом цветущей черёмухи. В тумане не было видно деревьев и зданий, можно представить, что наш дом плывет в облаках. Я давно не спала, но хотела еще немного понежиться в постели. Наверное, я снова задремала, потому что вдруг за окном услышала, грохот, будто кто-то уронил на асфальт железное ведро, потом пыхтение, странные шорохи и скрип. Чуть было не испугалась, но не успела. В-первых, какой вор полезет в открытое окно без балкона на третьем этаже, во-вторых, услышала знакомый шёпот:
– Лялька, ну подай же руку! Свалюсь ведь!
Вскочила с кровати, подбежала к окну. Рядом с окном, обняв водосточную трубу, висел Сашка Снежин, мой самый лучший друг и почти брат. Я помню его с того же возраста, как и себя, мы в соседних квартирах живём, двери в пяти шагах одна от другой. Но, если честно, люблю я Сашку совсем не как брата.
Сердце пропустило удар и забилось с удвоенной силой. Неужели догадался? Он полез моему окну, чтобы бросить в комнату букет? Как романтично! Только никакого букета в руках у парня нет. Печалька.
Спросила шёпотом:
– Сашка, ты, что ли? С ума сошёл? Забыл, где у нас в квартире дверь? Или ключ потерял?
С девяти до восемнадцати лет Саша жил в моей семье, так как его мама и папа погибли, и когда их не стало, его ждал детский дом. Наши родители были очень дружны, поэтому папа с мамой добились опекунства, и Сашка стал жить с нами. После той страшной аварии, в которой он каким-то чудом отделался только парой царапин, мальчик не разговаривал, никакие психологи не помогали. Он только плакал по ночам. Я приходила в его комнату и молча ложилась рядом на кровать. Он обнимал меня, успокаивался и засыпал. А днем я всегда была с ним и болтала без умолку, потому что думала, что ему скучно всё время молчать. Ведь когда молчишь, всякие разные мысли в голову лезут. Вот я и несла всякую чушь, чтобы ему в голову грустные мысли о родителях не лезли. Пока он, в конце концов, не заговорил: «Лялька, да замолчишь ты когда-нибудь или нет?!»
И плакать по ночам перестал.
А когда Саше исполнилось восемнадцать, он переехал обратно в квартиру родителей, и мы снова стали соседями. Но к себе он ходил практически только ночевать, так что ключ от нашей двери у него был. Сейчас нам обоим по двадцать лет, и мы оба учимся в политехе на третьем курсе.
– Ничего я не потерял. Ну, дашь руку или нет?
– А спуститься обратно по трубе и войти через дверь? – посоветовала я.
– Не могу. Там, пока я сюда лез, кусок тубы вывалился. Да и этот на соплях висит. А я на нём.
– Ладно, я сейчас!
От водосточной трубы до окна расстояние небольшое, но нет опоры для ног, потому, перебираясь на подоконник, можно запросто сорваться. Я боялась не удержать парня, поэтому сдернула с кровати простыню, привязала одним углом к батарее, другой подала Сашке.
– Хватайся!
С помощью простыни он быстро забрался в окно и спрыгнул с подоконника в комнату. В когда-то белой, но застиранной до серого цвета футболке, в рыжих пятнах от ржавой трубы, и в старых выцветших джинсах, в которых на дачу ездит картошку копать.
– Спасибо, Лялька, не дала погибнуть в расцвете лет.
Вообще-то меня зовут Лена, но все домашние называют Лялей.
– Ну, и чего тебя на подвиги потянуло? – спросила я. Запоздало меня начало нервно потряхивать: на самом деле же мог сорваться!
– Да так... потренироваться хотел, – ответил он.
Я отвязала простыню от батареи, скомкала и бросила на пол. Теперь только в стирку – на ней ржавые следы от Сашкиных ладоней. А, может, на память оставить? Не каждое утро ко мне в комнату парни через окно приходят.
– Понимаешь, хочу Наташку удивить, у неё ведь завтра день рождения, хочу устроить ей праздник, – добавил Сашка. – Представляешь, просыпается, а у неё вся комната завалена розами... Здорово?
Наташка – очередная Сашкина любовь. Он вообще очень влюбчивый. Стоит какой-нибудь красивой девушке заинтересованно на него посмотреть – и он уже влюбился. Если, конечно, в это время у него нет другой красивой девушки. А вот мои взгляды упорно не замечает. Ну, может, я просто не в его вкусе...
Наташка недавно из другого города в наш переехала, квартира её семьи в соседнем доме тоже на третьем этаже. Симпатичная девушка, хотя роста небольшого. У Сашки бывали подруги и красивее.
С Наташей Петровой мы познакомились три месяца назад, когда катались на лыжах в дендропарке, это недалеко от нашего дома. Она там была с младшей сестрой Мариной. Так вот, эта девчонка едва не влетела в дерево на полной скорости, когда с горы на ватрушке катилась. Саша был неподалёку, успел подбежать и послужить подушкой безопасности. Ему здорово досталось Маринкиной головой в бок, даже думал, что сломал пару ребер. А девчонка ему даже спасибо не сказала, будто так и надо.
Зато Наташа Сашку со слезами на глазах благодарила. А он недавно как раз со своей предыдущей девушкой расстался. Его очаровала Наташкина любовь к младшей сестре, хотя, как мы потом узнали, они сестры только по отцу. Мама Наташи умерла, когда девочке было четыре года. Отец почти сразу женился на другой, а через год родилась Марина. Одна и та же беда сблизила Сашу с Наташей лучше всякой любви. Мне, кстати, она сначала тоже понравилась.
Нет, как конкурентку Наташку не рассматривала. Потому я что никогда не была Сашкиной девушкой. И цветы он мне дарит только два раза в год, на Восьмое марта и на день рождения. И не только мне, а еще моей маме.
– Ага. А чего же ты мою комнату розами не завалил, для тренировки? – съязвила я.
– Я вообще-то нёс цветок, – смущённо проговорил Сашка и выглянул в окно.
Я тоже выглянула. Одинокая красная роза лежала на земле у стены.
– Но в руках держать неудобно, когда по трубе лезешь, вот и выронил. А как нести целый букет, еще не придумал, – добавил Сашка.
– А надо? Ты только представь, забросил ты Наташке в комнату букет, и он упал у кровати. Она встает, думает, что на коврик, а там шипы ей в ноги впиваются. А еще живёт она в комнате вместе с Маринкой, и эта себе-на-уме-девочка может решить, что букет подарили ей. Здорово, правда?
Потом нам стало известно, что Наташка тогда Сашу благодарила вовсе не потому, что души не чает в младшей сестрёнке. А потому, что если бы с Маринкой что-нибудь случилось, она обвинила бы в этом Наташку, и ей от родителей влетело бы. Наташа этого, конечно, не говорила, но познакомившись с её семьёй, мы поняли, что Маринка донельзя избалованный ребёнок. И между сёстрами идёт война за любовь родителей, которую Наташа давно и безнадёжно проиграла. Но всё равно Маринка спит и видит, как бы старшей сестре подложить какую-нибудь свинью. Мне Наташку даже жалко стало. Если бы у меня была такая младшая сестра – убила бы! Наверное, Сашка тоже Наташку пожалел, а от жалости до любви – один шаг. И вот, пожалуйста, он уже готов ради неё лазить по водосточным трубам.
