«Сдается уютная комната в центре Лострейда. Оплата понедельная. Требования: мужчина любого возраста, желательно глухой или не задающий вопросов. Обращаться в любое время, кроме ночного».
Далее шел адрес и контакты квартировладельца, точнее владелицы — рьины Томпсон.
Я свернула газету, на которую потратила едва ли не последние местные деньги, и хмуро оглядела туманную улицу Лострейда.
Смеркалось.
Холодало.
Платье на мне годилось разве что полы протирать.
Да кому я вру? Им наверняка и протирали эти самые полы. Потому что нашла я его на барахолке, обменяв на золотую сережку, которая, по счастью, оказалась на мне, когда все произошло.
Вторую пришлось сдать в ломбард. Дали за нее немного — на эти деньги я сейчас и выживала.
Что делать дальше — пока не знала.
Но инстинктивно ощущала, что нужно найти жилье, а дальше уже и работу.
Иначе несдобровать.
Второй раз в местный полицейский участок мне не хотелось.
Спасибо. Хватило.
Я обернулась по сторонам и кинулась наперерез к первому же прохожему.
— Простите, — заговорила на ходу. — Вы не подскажете, как пройти к Лейкер-март 38?
Я назвала адрес из газеты.
Чем черт не шутит? Или как говорили местные — вдруг рурки попутают. Не меня, а хозяйку квартиры, и она впустит на постой ту, которой уже отказали по двадцати трем другим адресам.
В этом мире против меня было все.
Но куда деваться? Приходилось выживать.
Растерянный прохожий объяснил мне, как найти нужный дом, и я без промедлений туда двинулась.
Понедельная оплата была бы для меня сказкой.
Центр города — тем более. Еще по родному миру я знала, как много значит для всех твоя квартира.
Минус был один: я была женщиной.
Но нашлись и плюсы: я умела становиться глухой, если надо, и помалкивать.
Иначе бы не выжила тут и дня.
После того как «попала».
Я прикрыла глаза и перемотала в памяти прошлую неделю.
Как радовалась отдыху в Турции после закрытия всех границ, как летела собирать чемоданы и переоделась в шорты и тонкий топик еще в туалете аэропорта.
Что-то пошло не так на десятой минуте полета.
Самолет затрясло…
А дальше меня просто вышвырнуло.
Не было ни разноцветных искр, ни завихрений, ни порталов.
Меня невыносимо больно впечатало в кирпичную стену уже на земле.
Первое, что осознала, — тут холодно и воняет рыбой.
Я позвала на помощь. Никто не пришел. Поднялась, а дальше побрела, опираясь все на ту же стену.
Вышла на деревянную набережную. Тут расхаживали люди в странной старинной одежде, и все как один начали пялиться на меня. Будто я в девятнадцатый век попала.
Еще бы! По сравнению с ними я была почти голой.
Свисток местного полицейского я услышала едва ли не сразу, и меня забрали в местный участок.
Приятного там было мало.
Особенно когда, сглатывая пересохшую слюну, я осматривала все вокруг.
Была мысль, что меня накачали наркотиками и теперь мне все это привиделось.
Но чем дальше, тем больше я понимала — все реально.
Меня приняли за портовую шлюху.
Полицейский так и записал в свой отчет. Когда допрашивал меня, а я молчала.
Боялась даже пикнуть слово правды. Интуиция подсказывала: скажу хоть что-то про самолет человеку, который пером и от руки составляет протокол, и меня упекут в местную психушку.
Или того хуже.
— Откуда у вас татуировка? — заинтересовался служивый, разглядывая мою руку. — Каторжница?
По телу пронеслись мурашки. Еще чего не хватало!
— Н-нет… — проблеяла я неуверенно, закрывая ладонью совершенно безобидную наколку — цветочный браслет по запястью. Два года назад я забила им некрасивый шрам. — Это не то, что вы подумали.
На что страж порядка радостно внес в протокол:
— О, не немая. Отлично. Ну говори тогда. Кто такая, как зовут? Откуда взялась? Из какого дома?
Наверное, я забегала взглядом, потому что единственная правдоподобная ложь, которую я выдавила, была:
— Меня обокрали.
— Да-да, — иронично отозвался страж. — Знаем мы. Таких, как вы, каждый день по десять раз кто-то обворовывает.
Я вспыхнула, но промолчала.
— Так откуда наколка? — не унимался он, перекладывая какие-то листы на столе. Судя по картинкам и лицам людей на них — ориентировки на беглецов. — Странно. Ни одной женщины не сбегало.
— Говорю же: обокрали, — принялась дальше врать я, решив, что лучше придерживаться одной линии поведения. — Вы же меня в порту нашли. Я прибыла из… из очень далеких краев. Татуировка — часть моей религии.
— Допустим… — Тон стражника даже не допускал, что мне верят. — А имя у такой религиозной есть? Фамилия? Как по отцу?
— Анна Бать… — тут я осеклась. Шуток про «батьковну» тут не поймут… да и не место шутить.
— Как-как?
— Анна Батори… — вытащила я из памяти первую же фамилию, что пришла на ум.
Полицейский записал и даже глазом не моргнул — ощущение, что никогда и не слышал о кровавой герцогине.
— Итак, рье. — Тут он задумался и продолжил: — Вы же не замужем?
Я рассеянно кивнула.
— Значит, рье Батори, вы оштрафованы за нарушение правопорядка на десять льинов. Срок оплаты до конца месяца. Если не внесете в казну — будете объявлены в розыск.
— Что? Но меня обокрали! — принялась возмущаться я, понятия не имея, что за валюта такая льины и где мне их взять. — У меня нет денег.
Офицер пожал плечами.
— Пара ночей работы, — равнодушно ответил он. — А сейчас можете покинуть участок.
Я замотала головой.
— Никуда не пойду. Меня же опять арестуют. Следующий же патруль. У меня даже документов нет.
— Не арестуют. Знаем мы вас… портовых. Юркие козы. — Полицейский открыл ящик стола и достал оттуда еще один бланк. — Ладно, так и быть. Держи. Временное удостоверение личности. Вдруг тебя и вправду обобрали. Хотя кому я тут распинаюсь… выкинешь же в ближайшей подворотне. У тебя таких, наверное, уже штук сто было.
Еще некоторое время он что-то заполнял от руки, а после, отложив в сторону перо, неестественно выгнул пальцы прямо над бланком.
Мне даже показалось, что он решил их сам себе сломать, так нелепо изогнулись суставы, а в следующий миг с кончиков пальцев офицера сорвались крошечные молнии.
Они коснулись пергамента и оставили на нем подобие печати.
Из моих легких вышибло воздух.
Меня точно кто-то накачал наркотиками, и теперь я ловила приходы.
Из оцепенения вырвал сам офицер — передал штрафную квитанцию и бланк со штампом. Я вцепилась в них мертвой хваткой.
Во-первых, дают документы — надо хватать. А во-вторых, пальцы похолодели, когда я поняла, что буквы совершенно непривычны для меня.
Я знала этот язык и одновременно не знала. Понимала смысл, хотя никогда не изучала ничего подобного.
Чертовщина какая-то.
Я тайком щипала себя и надеялась, что вот-вот проснусь.
А после меня все же выгнали из участка, и я вновь оказалась на улице неизвестного города в шортах и футболке.
Прохожие смотрели на меня, как на прокаженную. Еще бы, я была словно папуасом среди благородных господ.
