– Что вы тут понаписали, уважаемый Рассказчик, что понасочиняли? Да разве бывает такое в жизни? Такие ситуации, люди, события? Разве может быть такая любовь и благородство, такие поступки? Я не верю ни единому вашему слову. Очень нежизненно!
– Позвольте! А что, если в названии книги я припишу «Взрослые сказки»?
– Хм… Звучит недурно. И в корне меняет суть дела! «Сказки»! Вот именно! Если всё, что вы пишете, – жизненные взрослые сказки, тогда я беру свои слова назад. Ведь их в нашей жизни как раз не хватает… Так держать, уважаемый Рассказчик, так держать!
P.S. И вправду, хотелось бы, чтобы добрые дела и поступки, которые порой встречаются в этих рассказах, чаще имели место в реальной нашей жизни. Увы, но в ней практически не осталось чудес. Ну а если вам покажется очень наигранно, слащаво, неправдоподобно, или, как уже говорилось, нежизненно, то не заморачивайтесь! Ибо всё, написанное в этой книге, – лишь обычные взрослые сказки!
С уважением,
/Автор/
Она ушла…
Хотя это было вполне ожидаемо. Она всегда так поступает, едва закончится осень и наступят первые зимние дни. Вначале слоняется бездумно по комнате, натянув мою старую растянутую футболку, спадающую с плеча, и шлёпая босыми ногами по холодному паркету, натыкается на углы, что-то рассеянно напевает себе под нос…
А потом приходишь с работы и понимаешь: ушла!
Ну что ж, вернётся! Всегда ведь возвращается: то в конце зимы, а если нет, то в самый разгар весны – это уж точно!
Но в этот раз всё было иначе. И мне странно было ощущать её, вернувшуюся через несколько дней, забравшуюся под одеяло прямо в одежде, жмущуюся ко мне холодными под капроновыми колготками ногами и ледяными ладошками. От неё пахло вином и почти выветрившимся ароматом парфюма. В волосах запутались кружевные снежинки, а улыбающиеся во сне губы были липкими от сливочного мороженого. А еще… Я чувствовал, как она вся была пропитана чьими-то мыслями, но не стал говорить об этом вслух, когда она пробудилась, затрепетав длинными ресницами.
Была суббота, и мы валялись в постели почти до обеда. Говорили ни о чём. Вспоминали разные приятные случаи из нашей жизни. Например, как по утрам мы вместе просыпались спозаранку, когда за окном только брезжил златокудрый рассвет, и пили кофе, слушая на магнитофоне старые песни. Как глядели на ночное небо, когда кто-то невидимый зажигал на нём погасшие звёзды, и старались не думать о жизни всерьёз. Как бродили в резиновых сапогах по парку, вороша осеннюю листву, рвали прямо зубами с ветки чуть подбитую морозом рябину, а потом, пропахнув насквозь кострами, бежали на трамвай и ехали в кафе, чтоб съесть чизкейк и выпить латте. Как по весне ходили в ботанический сад и, проголодавшись, пили кефир с багетом прямо на скамейке. Как вспоминали детство, ассоциируя его с земляничным летом. Как я отправлял её на отдых и просил привезти мне запах моря в волосах. Как успокаивал её в приключившейся беде, обещая, что всё будет хорошо.
Близился вечер. Мы пили глинтвейн и жгли ароматические свечи, понимая, что в своих разговорах бродим вокруг да около. Нужно было задать главный вопрос. И я решился:
– Почему ты вернулась? Зачем? Ты ведь всегда уходишь…
Она задумчиво покрутила прозрачный бокал с гвоздичным вином, пригубила, облизав губы маленьким язычком, и негромко ответила:
– Знаешь, я жутко от тебя устала, но и без тебя мне никак – ведь я люблю тебя. Мне просто нужен небольшой отдых. На время. Сейчас я иссякла. А любой опустевший сосуд нужно либо наполнить вновь, либо выбросить за ненадобностью. Я предпочитаю наполниться – новыми впечатлениями, людьми, знакомствами. Новыми книгами и событиями, планами и желаниями. Ведь мне нужно чем-то вдохновлять тебя! Но пока… Пока я на это не гожусь, ты выпил меня до дна.
Мы оба надолго замолчали.
– И? – наконец встрепенулся я.
– Я подумала, что нечестно вот так всё время пропадать без предупреждения. На этот раз я решила объяснить тебе всё. Поставить тебя в известность.
– И потом снова пропасть?
– Считай, что отпустил меня на каникулы.
– У тебя появился кто-то другой?
– А ты ревнуешь? – она посмотрела на меня поверх бокала, и глаза её лукаво блеснули.
Я устало пожал плечами и снова наполнил свой бокал до краёв.
– Так… Ничего серьёзного! Мимолётное увлечение. Но он… Он совсем не такой, как ты. Другой. Мне хочется какое-то время побыть с ним вместе…
Мы легли спать далеко за полночь, а когда я проснулся рано утром, её уже не было, хотя постель ещё хранила тепло её тела. На тумбочке лежал тетрадный листок бумаги, исписанный красивым размашистым почерком.
«Дорогой! Не скучай без меня. Я отправляюсь в небольшое путешествие. Постараюсь вернуться к подснежникам. Ты ведь знаешь, как я их обожаю! И ещё… Я всё же не могу бросить тебя одного-одинёшенька. Чтоб тебе было не скучно, с тобой пока побудет моя старшая сестра. И тебе вовсе не обязательно влюбляться в неё, как в меня, вы можете просто попытаться подружиться!
Крепко целую! /Твоя Муза/»
Заинтригованный, я сладко потянулся и, откинув одеяло, выбрался из постели. Набросив халат, направился на кухню. А там, на табурете, опершись спиной о край стола, сидела… Она. И в то же время не Она. Сходство было потрясающее, а различия еле уловимы, разве что буйные рыжие кудри упрятаны в аккуратную толстую косу, да кожа более светлая, с ярким румянцем на щеках.
– Привет… – растерялся я.
– Привет! – она подняла голову и, отложив книгу – Джека Лондона, внимательно посмотрела мне прямо в глаза. Взгляд её тоже отличался, был наполнен глубокой мудростью и не искрил привычным авантюризмом.
– А ты, наверное, старшая…
– …сестра Поэзии. Да, меня зовут Проза.
– Ага! Она написала в записке. А я… Я – Поэт.
Она смерила меня заинтересованным взглядом и, подумав, сказала:
– Пожалуй, я буду называть тебя Писатель. Ты ведь не будешь против?
– Писатель? – я попробовал это Имя на вкус. Было необычно. – Пусть так. Хочешь кофе? Я варю по утрам в турке свежемолотый.
– Нет. Я не пью кофе. Только зелёный чай.
– А что ты будешь на завтрак? – спросил я, зажигая под чайником газ.
– Я вообще не ем по утрам. Не люблю.
– Может, хоть яблоко? – спросил я, потеряв всякую надежду угодить сестре моей Музы.
– Яблоко давай, я люблю яблоки! Да и вообще фрукты.
Я про себя улыбнулся: всё-таки в чём-то сёстры были похожи.
– Тогда, может, в честь знакомства устроим праздничный ужин? Запечём курочку, возьмём пару бутылочек шампанского…
– Я не пью алкоголь.
– Как, совсем? Даже полусухое? – я с тоской вспомнил, как мы пили такое с её сестрой – прямо из горлышка, не чокаясь, сидя на верхотуре заброшенного маяка и глядя на бушующее море…
