Светло-серая пустыня тянулась вдаль, перемежаемая холмами, впадинами, а где-то там вдали, виднелся целый горный кряж с ослепительно белыми вершинами и тёмными ущельями.
Джус посмотрел себе под лапы, одна из которых провалилась между волокон. Вся поверхность по которой они, с отцом и Хэнком, шли, состояла из переплетений толстых канатов, которые, в свою очередь, были скручены из других волокон. Сами волокна и канаты на вид были серыми, иногда только в них виднелись светлые, полупрозрачные нити, но нередко были и тёмные, или даже чёрные нити. Тем не менее, при взгляде вдаль, вся волокнистая поверхность превращалась в белую пустыню, с холмами и впадинами.
Вытащив одну из своих лап, Джус увидел справа от себя, в более широком прогале меж волокон, торчащий наружу светло-бежевый край чего-то прямоугольного, слегка приплюснутого.
– Папа, я нашёл! – крикнул Джус, и схватился лапами за находку.
Вытащив находку из расщелины на поверхность, он оглядел её: светло-бежевая, шершавая поверхность, покрывающая уплощённый прямоугольник с неровными краями, словно кирпич, размером с половину самого Джуса, ну или одну треть отца, Джуси самому ещё расти и расти, ну или четверть толстяка Хэнка – одним словом, кирпич был неплохого размера, судя по всему. Под полупрозрачной мутной поверхностью виднелся шар, или как его называл фон Зельц – ядро.
– Молодец сынок, – улыбнулся отец, подходя ближе.
– С почином тебя, малыш Джуси! – прогудел Хэнк.
Джус зарделся, от удовольствия зашевелив всеми свободными лапами, и не удивительно – сегодня его впервые взяли на поверхность для сбора »дерм». Штуки эти называли по разному: кто-то «кутисом», кто-то «эпиксом»», а умник Ван Зельц, задрав нос, называл это «кориум», чудак… но в простонародье это называли просто «дерма».
– Надо же, – сказал Боб, приходившийся отцом Джуси, почесав бок,, – кто-то умудрился пропустить такую, не самую маленькую дерму, а ведь вокруге всё уже собрали, от чего нам и придётся идти дальше, за холм.
Джус подбоченился:
– Она просто между волокон застряла, я бы и сам не заметил, если бы лапа не провалилась. А как же из них мы делаем еду?
– Хо-хо! – воскликнул Хэнк, – их можно есть и так, если не боишься конечно… вот смотри, – с этими словами Хэнк взял дерму, и откусил от неё смачный кусок.
Боб укоризненно посмотрел на Хэнка, а затем, наставительно, на сына:
– Это не правильный способ поедания дерм, их для начала нужно переработать в наших грибницах.
– Суховата… – смущённо ответил Хэнк с набитым ртом.
Они продолжали движение, начиная восхождение на холм…
Время от времени, канаты, из сплетения которых состояло вся поверхность по которой они шли, в силу тех или иных причин, обрывались, и тогда такие оборванные концы торчали вверх над поверхностью, растопырившись волокнами во все стороны. Холм, на который они взбирались, был покрыт лесами таких встопорщенных и растрепавшихся канатов, а иногда, ещё более старые канаты, растрёпывались до такой степени, что образовывали непроходимые кустарники.
Ещё не успев дойти до вершины холма, вся троица заметила какое-то движение. Рефлекторно остановившись, они тут же увидели, как из-за холма вырастает нечто огромное. Застыв на месте, они потрясённо наблюдали, как из-за вершины выплывает нечто шарообразное, с огромными зелёными глазами, и треугольными ушами над ними. Голова повернулась в бок, и через несколько мгновений за головой показалось туловище на четырёх ногах, задние из которых, были куда шире и массивнее передних.
–Это котий! – завопил Хэнк, пытаясь перекричать звук раскатистых шагов, от которых дрожала вся поверхность.
– А он опасен?! Спросил настороженно Джус.
– Если лапой не раздавит, то нет, – ответил восхищённо Боб.
– А вот блохусы, которые с него могут спрыгнуть, вот они те ещё твари… встречался я как-то с одной, бр-р-р… – поёжился Хэнк.
Котий, к счастью, двигавшийся мимо, уже отошёл в сторону, затем присев, с утробным, выворачивающим внутренности криком: – «мау!», спрыгнул в пропасть, которую отсюда было не видно, на последок махнув длинным хвостом.
