Дождь лил как из ведра уже вторую неделю. В лачуге, в которой нашел себе пристанище Лас, текла крыша. В результате одежда и солома, на которой приходилось спать за неимением кровати, стали мерзкими и сырыми. Но это была ерунда. Главное, никакие змеюки так и не прознали про эту берлогу и не лезли со своими глупостями. Лас натянул куртку, перекинул через плечо ремень чехла с гитарой и двинулся на выход.
Естественно, у порога собралась здоровенная лужа. Лас глянул на нее как на врага, но лужа никуда от этого не делась и даже смущенной совсем не выглядела.
— Сука-тварь! — сказал ей Лас, примерился и прыгнул.
Нога поехала по скользкому камню мостовой, и ему только каким-то чудом удалось удержать равновесие, все-таки заступив правой ногой в самый центр проклятого болота. Сапог тут же промок, и Лас выругался еще злее и громче. Прекрасное начало очередного «расчудесного вечера»! Еще раз выматерившись, он все-таки двинулся вперед. Вариантов все равно не оставалось — сапоги у него были одни, а дальше сидеть дома не представлялось возможным. Очень хотелось жрать.
В душе кипела черная ненависть к миру и к хвостатым... да и двуногим тварям, его населявшим, а потому увиденное в грязной подворотне, с которой Лас вскоре поравнялся, наполнило его мрачной радостью. Толпа местного бандитья, сбившаяся в стаю вокруг молодой, неожиданно хорошо одетой и красивой человеческой женщины! Люди и наги из числа тех, кого ни в одну приличную нору-дом не пустят. То что надо!
Сняв с плеча гитару, Лас пристроил ее в темную щель — чтобы, не дай бог, не повредить в драке, а после, улыбаясь почти что счастливо, шагнул вперед. Два узких стилета вжикнули, покидая ножны, и кто-то из куда более стремительных, чем люди, нагов даже успел обернуться на звук… Но это было все, что они смогли. Двоих змеюк Лас зарезал сразу — те и хрюкнуть не успели. Оставшиеся трое — наг и два человека — сунулись было ему навстречу, извлекая свои ножи. Но один из людей оказался на редкость медлительным, а второй — слишком неумелым, чтобы составить серьезную конкуренцию Ласу с его уже почти пятнадцатилетним опытом выживания в любых условиях. Последний же оставшийся в живых наг и вовсе отправился на тот свет как-то сам, без участия Ласа — лишь захрипел, выгибаясь, и из его рта потекла темная, почти черная струйка крови. Проводив падение его уже мертвого тела несколько растерянным и даже обиженным взглядом, Лас с так и не утихшим за слишком быструю схватку раздражением взглянул на женщину:
— Это была очень «умная» идея — явиться в такой райончик и в такое время! Если бы не я…
— Я объяснила бы им, что они не правы, сама, — перебила странная дамочка и демонстративно слизнула кровь с длинного и острого, как стилет, когтя, который на глазах у похолодевшего от внезапно навалившегося ужаса Ласа медленно втянулся в ее изящный пальчик.
— Ну вот ты как всегда, Фрейя, — вдруг проворчал кто-то, и по-прежнему буквально остекленевший от страха Лас увидел, что из-за спины чудовища в прекрасном женском обличии шагнула невысокая, неожиданно коротко стриженная и в результате забавно лохматая молодая эльфийка. — Привет! Меня зовут Эри-Ри. Это госпожа моя пресветлая дора Фрейя. А ты менестрель по прозванию Леголас?
— Мы, фьорнэ, с тобой что-то слишком мало знакомы, чтобы ты мне тыкала, как родному, — автоматически огрызнулся Лас и покрепче стиснул рукояти своих клинков, ставшие во вспотевших от страха ладонях опасно скользкими.
— Да брось! — эльфийка, представившаяся как Эри-Ри, вдруг улыбнулась тепло и широко, и что-то в душе у Ласа дрогнуло. Давно никто не улыбался ему так — открыто и искренне.
— А он отчаянный, — усмехнулась, поворачиваясь к своей спутнице, дамочка с выкидухами вместо пальцев. — Коготков моих, конечно, испугался, но от страха не обделался, и даже тебе, плутишка мелкая, выговоры делать принялся.
— Наш человек, — Эри-Ри подмигнула Ласу и скомандовала: — Бери свою гитару и пошли отсюда. Тесно здесь. А нам с пресветлой дорой простор нужен.
— Вы бы пресветлых тут не поминали. Пресветлых тут любят видеть только на виселицах… Как, впрочем и эльфов с эльфийками.
Когтистая дама лишь пожала плечами и в некотором нетерпении притопнула ногой. Эри-Ри махнула рукой:
— Да мы знаем. Давай уже, пошли, что ли. Чего время-то терять?
— А могу я поинтересоваться: куда и по какому поводу?
— Можешь, но что толку? Все равно идти придется. Мы ведь специально за тобой, певун. Велено доставить в лучшем виде, нигде не помяв и ни обо что не приложив. С инструментом. Но ты не боись, мы хорошие.
— Ага, — кивнул Лас, шаря вокруг глазами и прикидывая, куда бежать, — хорошие. Когда спите зубами к стенке, то мимо с палкой пройти можно.
Если бросить гитару в той щели, куда он ее и сунул перед потасовкой, и рвануть туда, через покосившийся забор…
— И не думай, менестрель, — предупредила когтистая женщина, и Лас, пойманный практически в начале движения, замер, глядя магессе (а кем еще она могла быть?) в пылающие яростным огнем глаза.
Взглянул и тут же понял: ничего с побегом не выйдет. Придется идти!
И они пошли. Лас, спрятавший в ножны клинки и прихвативший из щели гитару, впереди, а следом за ним, словно конвой, эта странная и опасная парочка. Пресветлая дора на пару с эльфийкой? В эмирате Кальтейском? Уже странно. Но это, как оказалось, было только первым и самым невинным поводом для бесконечной череды удивлений и недоумений. Лас был уверен, что его посадят в карету или предложат сарима, чтобы быстрее добраться до места, где ему, судя по тому, что было сказано, предстояло петь, но они так и шли пешком до самых городских ворот. А потом в том же молчании пересекли поле и вступили в мрачный и промозглый осенний лес, в котором из-за свалившейся на мир ночи не было видно ни зги.
— Долго еще? И куда мы вообще? Надеюсь, не до ближайшего дубка, на котором и вздернете?
— А есть за что? — Эри-Ри пихнула Ласа в бок, и тот отстранился.
Старая привычка жителя большого города хранить свое личное пространство неприкосновенным никуда не делась, хоть и прошло уже столько лет, с тех пор как… Лас вздохнул и прогнал ненужные мысли.
— Его нагейшему шипейшеству эмиру Кальтея кажется, что есть.
— И чем ты ему насолил?
Лас вспомнил, как все произошло, и не смог удержаться от улыбки. Глупость, конечно, но смешно было до сих пор. Любимый младший брат эмира этой долбанной страны в тот день женился. Ласа позвали услаждать слух дорогих гостей пением. Народу было великое множество — сплошь знатные наги из первейший семей, — а потому столы вынесли во двор замка, чтобы разместились все. Благо погода позволяла. Гости ждали, когда младший эмир представит им свою невесту. Ведь нагайну до этого скрывали, словно государственную тайну. Люди пили, подбадривали Ласа, который в ответ выбирал песни повеселее. Вокруг носились дети и канисы. Все было как всегда. За исключением одного. Одна парочка канисов пристроилась трахаться прямо возле Ласа. Причем была совершенно уморительной: здоровенная сука и мелкий кобелек, который скакал у нее на заднице, увлеченно и ритмично подергивая хвостиком и висящими в воздухе задними лапками. Разница в росте совершенно не мешала ему наслаждаться процессом по полной, тем более что сука-переросток поглядывала на кавалера хоть и удивленно, но вполне благосклонно...
