1. Глава 1.
Лиза.
О чем вы думаете, глядя на своего мужа? Кого видите? Смущенного мальчишку, которому сказали «да» много лет назад – долговязого, сутулого, нервно теребящего скромный букет ромашек? Признаться честно, я по-прежнему тону в тёплых, как молочный шоколад, глазах Матвея. Он не изменился... Разве что взгляд с годами утратил кротость и юношескую чистоту, стал твёрдым и благосклонным. Его не портят даже морщинки, разбегающиеся лучиками вокруг глаз. У Матвея сильные руки – жилистые, увитые бороздками выпирающих вен. А о чем думаете вы, смотря на руки своего мужа? Вспоминаете, как он кружил вас, задыхаясь от счастья, на пороге ЗАГСа? Или носил на руках во время медового месяца?
– Лиза, я надеюсь, обойдёмся без фокусов? – голос мужа разрывает паутину моих мыслей, как острый клинок.
Когда-то голос Матвея заставлял мое сердце биться чаще... А его ласкающий слух шёпот кипятил кровь. Когда-то. Давно...
Я крепче вжимаюсь в прохладное кожаное сиденье автомобиля, с трудом отводя глаза. Облизываю мужа взглядом, как озабоченная, жалкая нищенка, просящая кроху внимания. Какие же у него высокие скулы! Точеные. У нашего сына Даньки такие же. И волевой подбородок Данил унаследовал от отца.
Матвей нервно сжимает руль, а я снова смотрю на его руки, размышляя, как же давно они меня не касались...
– Лиза, я жду ответ. – Пожалуй, стали в его голосе хватит, чтобы заглушить все окружающие звуки. Автомобильные гудки, музыка, льющаяся из окон открытых кафешек – все словно растворяется в пространстве, оставляя меня наедине с его вопросом.
– Я же дала согласие на развод. – Мямлю я, виновато опуская глаза в пол. – Зачем ты опять спрашиваешь?
– Ты пялишься на меня всю дорогу. Вот зачем. – Раздраженно отвечает он. – Я выполнил все свои обязательства, Лиза. Вы с сыном ни в чем не нуждаетесь. А Данил... – не отрываясь от дороги, вздыхает Матвей. –... он смирится со временем. Вот увидишь.
Я молчу. Тупо киваю и отвожу, наконец, взгляд от мужа, выбрав в качестве объекта наблюдения пролетающий мимо свадебный кортеж...
Матвей паркуется возле ЗАГСа. Не глядя в мою сторону, выходит из машины. Я тянусь ладонью к прохладной ручке, отворяя дверь для новой жизни... Жизни одинокой разведёнки. Или, как сейчас модно говорить, свободной молодой женщины.
– Идём? – сухо спрашивает Матвей.
Мимо нас проносятся счастливые молодожены с вереницей нарядных гостей. Я зажмуриваюсь, попав под дождь из риса и розовых лепестков. Непроизвольно хватаю Матвея за руку и звонко смеюсь, удирая от веселой, подвыпившей компании. Забываюсь на секунду и мигом прихожу в себя, столкнувшись с отстранённым взглядом мужа. Его чувственные губы, сжатые в тонкую линию, выступившие на лбу морщины говорят красноречивее слов.
– Ой. Извини. – Отпускаю ладонь Матвея, костеря себя на чем стоит свет. Когда я уже смирюсь? И перестану вести себя, как тряпка?
Муж забирает мой паспорт и уходит в один из кабинетов. О чём-то переговаривается с эффектной сотрудницей, а потом приглашает меня расписаться в документах. Ну вот и все – в паспорте красуется жирная печать, уведомляющая окружающих о новом статусе Виноградовой Елизаветы – разведена.
– Лиза, куда тебя подвезти? – Матвей не скрывает облегчения. Оно струится из его глаз и ощущается в голосе. Да что там облегчение. Триумф – вот что он чувствует! Наконец-то можно легально обхаживать молодую любовницу Илоночку.
– Никуда, спасибо. Мне заскочить нужно... в одно место. – Бормочу чуть слышно, отводя взгляд в сторону красивой, позирующей фотографу пары.
– Ты в порядке? Не страдай сильно, ладно? Ну... бывает. В жизни все бывает. Любовь проходит и... – его губы не улыбаются, а глаза – в них столько счастья и молодецкого задора, что хочется отвернуться. Сейчас он поедет к Илоночке, подхватит ее на руки и будет кружить, кружить... А потом они займутся любовью на некогда нашей кровати. Мда...
– Матвей, со мной все в порядке. Ты поезжай, обрадуй Илону.
Ей-богу, мне приходится приложить усилие, чтобы голос звучал твёрдо. «Не страдай, не плачь, смирись...» – я столько раз слышала от мужа эти дежурные фразы, что впору привыкнуть. Знаете, есть такое выражение: если выплакать все слёзы, их не останется. По-моему, со мной случилось именно это. Я очерствела от боли, превратилась в сухарь, опустевший колодец или выжженный лес.
Провожаю взглядом удаляющуюся статную фигуру Матвея и бреду в парк. Шаркаю по дорожке, как сгорбленная старуха, к вагончику с мороженым, чтобы заесть неприятное событие порцией сладкого. Последнее время это стало регулярной привычкой. Откровенно говоря, не очень хорошо сказывающейся на моей внешности. Развалившись на лавочке под кроной раскидистого тополя, я достаю из сумочки телефон и выполняю данное подруге обещание – звоню ей.
– Виноградова, рассказывай! Как все прошло?
Снежана разговаривает со мной по громкой связи. На заднем фоне льётся вода и работает телевизор. Кажется, я даже слышу, как шкварчит сковорода на плите.
– Нет, Ланская. Так я разговаривать не буду. Завязывай с уборкой или готовкой, а потом поговорим. – Облизав подтаявшее мороженое, ультимативно отвечаю я.
– Лиза, да ты что, обиделась? – вода перестаёт течь, сковородка больше не шкварчит. – Приезжай ко мне немедленно, слышишь? У меня единственный выходной за две недели, я не знаю, за что хвататься. Приедешь?
Ну вот как не приехать? Плакаться в жилетку я, конечно, не буду, а вот поговорить, получить от Снежаны порцию заботы и сочувствия – всегда пожалуйста! Отбиваю вызов и вызываю такси.
– Ну ты и раскабанела, Виноградова! – восклицает Снежана, обрушив на меня порцию «заботы и поддержки» с порога. – Килограммов шестьдесят пять уже?
– Семьдесят, Ланская, – бросаю небрежно. – Пройти-то можно, или будем обсуждать меня в подъезде?
Да, Снежана своеобразный человек, она резковатая и прямолинейная до чертиков, но, что поделать, я люблю ее со школьной скамьи.
– Кошмар! Ну ты даёшь, Лиза. Проходи скорее на кухню, буду поить тебя чаем. Кормить не буду, даже не уговаривай.
– Не очень-то и хотелось. – Сухо бросаю я и следую в указанном направлении.
– Лиза, и ты ничего не скажешь? Промолчишь в ответ на мою бестактность? – уперев руки в аппетитные бока, обтянутые лосинами в горошек, хмурится Снежка. – Я же хочу, чтобы ты... чтобы ты...
Черт, кажется, Ланская сейчас сама расплачется. Вот уж точно говорят, женщина – удивительное, не изведанное природой существо, многогранное и непредсказуемое.
– Не о чем переживать, Снежка. – Со вздохом отвечаю, по-дружески сжимая кисть подруги. – И ничего не бестактность, Ланская. Кто ещё откроет мне глаза, как не ты?
– Вот и правильно. Твоя жизнь похожа на строчку в анкете: «Лиза, тридцать восемь лет, разведена». – Снежка вырисовывает в воздухе закорючки и смешно кривится.
