Моя подруга-цыганка была яркая, золотисто-смуглая, с глазами черными, очень большими и блестящими. Она была полновата и носила длинные юбки.
Отца своего она боялась. Он был злой и бил ее мать, если та не приносила домой денег. Подруга говорила, что мать надевала по пять юбок одновременно, чтобы никто не видел, как она истекает кровью после его побоев.
Подруга была добрая. С ней мы разговаривали обо всем. Одноклассницы советовали мне не дружить с ней, потому что она – «черная», а я – «белая». Наша семья приехала с севера. Там цвет моих волос никого не удивлял. Но здесь из-за этого контраста все обращали на нас внимание. Прожаренные на южном солнце одноклассники говорили, что я – «белая, как черт». (Почему черт должен быть белым? Странная какая-то мысль!) Они говорили, что меня плохо одевают, и что я плохо причесана. Я им не нравилась. Но мне было наплевать. Этим летом я с удивлением обнаружила, что знаю много такого, о чем они не имеют ни малейшего представления. Как мой отец, я постоянно читала, и количество прочитанного, очевидно, перешло в качество. И еще я постоянно выдумывала разные фантастические истории.
Подруга не читала совсем. Она вовсе не была глупа, но у них это было не принято. Она любила слушать мои фантазии. Глаза ее загорались, губы приоткрывались, на лице появлялась улыбка. Мы долго бродили по улицам после занятий, пока она не спохватывалась, что времени уже много, и не убегала.
Осень была сухой, теплой, небо ярко синело, и листья шуршали под ногами. Пахло дымом от горящей в кострах листвы. По воскресеньям на базаре было очень изобильно. От винограда, арбузов, яблок, айвы, каштанов и прочего ломились прилавки. Караваи хлеба в нашем магазинчике были высоки и пышны необычайно. На линейках с песнями пролетали свадьбы. Кони, гнедые и тонконогие, были очень красивы.
Потом настала зима, пошли дожди и снег, и подруга перестала ходить в школу. Ее не пускал отец. Видеться нам не удавалось. На улицу ее тоже не пускали. В школе это никого не удивило – она же была цыганка.
А потом наша семья неожиданно переехала в другую область. Мне даже не удалось попрощаться с одноклассниками. Больше я никого из них не видела.
Спустя три года я училась в институте. У меня был белый в тонкую серую полоску костюм с короткой юбкой и бело-черные туфли на шпильках. Мои волосы квартирная хозяйка сравнивала с перьями чайки, такие они были светлые и блестящие. В читалке после занятий наши смуглые иностранцы поглядывали на меня из-за учебников и, случалось, спрашивали, не из Прибалтики ли я.
А моя подруга за два года до того была выдана замуж. Школу она так и не окончила. Они тоже куда-то уехали. Я часто ее вспоминаю. Она была совершенно индийского типа, как героини Раджа Капура. Ее звали Лида.
Мы были в чем-то очень похожи.
Когда все собрались вечером за столом, и в доме стала тесно и шумно, красавица Анька уже так устала, что ей хотелось только упасть и уснуть.
Анька была приглашена в дом в качестве помощницы пожилой уже хозяйкой по случаю приема многочисленных, свалившихся как снег на голову родственников. Для нее, живущей на пособие, никакие деньги не были лишними, а Сергеевна, хозяйка, была доброй и всегда щедро расплачивалась с ней.
За столом смеялись, пели и пили. Гостей было много. Анька не успела рассмотреть их из своего кухонного закутка. Было жарко и душно. Когда Сергеевна послала ее в погреб за абрикосовым компотом, она присела ненадолго на скамейке под яблоней, остыть. И в эту минуту увидела его…
Он был красив, высок и строен. Он был одет, как принц, то есть в светлые брюки и светлую рубаху. Мужчины в Анькиной семье никогда не носили светлое. Ее мать говорила: « Не принцы! Стирать-то на них!»
Матери стирать было некогда. Она попивала и вообще была слабого здоровья. Ее красота, когда-то кружившая головы окрестным парням, давно увяла, повторясь, однако, в красоте дочери.
Статная, черноглазая и чернобровая, белая и румяная, с немного крупноватыми, но правильными чертами лица, Анька была на удивление миловидна. Многие парни заглядывались на нее, но она еще никого никогда не любила. Представления о любви у нее были ужасно не современные. Она, окончившая всего пять классов и переставшая ходить в школу из-за того, что однажды зимой выпал снег – редкость для их местности, страшно любила читать. Читала она в основном любовные романы. Естественно, она ждала принца, и вот он появился.
Анька глядела на него, широко раскрыв и без того большие, в мохнатых ресницах, глаза. Она с первого взгляда полюбила его раз и навсегда. Ведь любовь с первого взгляда – вовсе не выдумка, она существует!
Красивый молодой мужчина с удивлением взглянул на вытаращившую на него глаза девушку и улыбнулся. Она была хороша собой, несмотря на странные тряпки, в которые ее кто-то обрядил. Выпитое вино кружило ему голову, все казалось немного нереальным и милым. Он подошел и заговорил с ней.
Он был хорош собой и привык не церемониться с женщинами, которые казались ему доступными. Но вежливость и галантность, передавшаяся, очевидно, от предков, были всегда при нем. Анька была очарована. Ее принц говорил и вел себя по-королевски. Все было забыто. В темных зарослях сада он целовал ее и говорил ей ласковые, нежные слова. Он любил ее, и звезды на черном ночном небе были свидетельницами этой любви.
Утром гости разъехались. Анька, пришедшая утром убирать посуду, уже не встретила его. Она даже не знала его имени, но ждала его и думала только о нем. А он утром не сразу вспомнил о своем ночном приключении. Странная встреча с молчаливой красивой девушкой показалась ему такой малозначащей! В шуме и суете города он быстро забыл о ней.
Встретились они через несколько лет. Сергеевна умерла, и он приехал на похороны. В хмурой черноглазой женщине, распоряжающейся на кухне, он не сразу узнал Аньку. Только когда она взглянула на него, и темные мохнатые ресницы взлетели, как крылья бабочки, он вспомнил ее, и сердце его вдруг замерло и забилось часто. Он улыбнулся и заговорил с ней…
Она жила одна. Мать умерла, близкие все разъехались… Сын, ее радость и гордость, уже ходил в школу. Он был удивительно похож на отца – настоящий маленький принц.
Но она не сказала ему об этом. О сыне он узнал от соседей Сергеевны.
Дома у него была семья. Жена, властная, современная и деловая, и дети, живущие какой-то своей жизнью, в которую ему не было доступа. Как получилось, что молчаливая черноглазая Анечка и ее милый мальчишка заняли в его сердце так много места, он не понял и сам. Но со времени их второй встречи не было ни дня, чтобы он не думал о них и не посещал их при каждом удобном случае. Виновато в этом было, очевидно, то странное, неожиданно и по неизвестным причинам возникающее, до конца не понятое и не нуждающееся в понимании чувство, которое называют – Любовь.
