- Ты поняла, дочь моя, что от тебя требуется? – спрашивает отец.
Кроме нас двоих в комнате стоят еще трое мужчин – ближайшие советники короля.
- Да, Ваше Величество, - смиренно склоняю голову.
- Тогда повтори, дабы я удостоверился, - настаивает отец, впрочем, как всегда.
- Мне нужно войти в доверие к императору, используя при этом любые способы, ибо это на благо королевства, а потому является моим священным долгом, - монотонно повторяю, старательно не выказывая никаких эмоций.
- Пожертвуешь ли ты своей свободой, добрым именем и телом, ради общего блага?
- Без колебаний, - заучено отвечаю.
- Тогда ступай, хорошенько выспись, завтра утром выезжаете. И помни, я оказал тебе великую честь, возложил надежды целого королевства. Не подведи!
- Да, Ваше Величество, - легко кланяюсь и быстро выхожу, не в силах более терпеть эти лицемерные морды.
- «Возложил надежды целого королевства», - едва слышно перекривляю отца, быстро шагая по широким каменным коридорам. – Сначала не смог вовремя закрыть рот своей любовнице, потом раздул конфликт и влез в открытое противостояние с драконами. Проиграл войну, пожертвовав тысячами подданных и немалой частью наших земель. А теперь поезжай, дорогая дочь, принеси и себя в жертву моей глупости и тщеславию!
Эмоции просто бурлят во мне, но я сдерживаюсь из последних сил ровно до того момента, когда захожу в свои покои и закрываю дверь. А затем хватаю вазу, стоящую на комоде, и швыряю ее в стену. Произведение гончарного искусства взрывается с оглушающим звуком, разбрасывая десятки осколков по всей комнате, один из них, пролетая, даже ранит мне предплечье.
Глядя, как сбегают по руке капли крови, мгновенно успокаиваюсь. Невзирая на все попытки, отцу так и не удалось приструнить мой, так называемый, дикий норов, не приличествующий принцессе.
Вспомнился случай из детства, откуда и пошли все эти россказни о моем жутком характере. Тогда заболел мой питомец, кролик Фифи, очень близкое и родное мне существо, объелся какой-то гадости, долго и мучительно умирал на моих руках. Невозможно передать, что я тогда чувствовала, поглаживая его дрожащее тельце, чтобы успокоить. Я рыдала до икоты, просила королевских лекарей и отца, чтобы помогли моему питомцу. Все отмахивались от глупых детских просьб, ведь были дела поважнее.
В итоге, животное умерло. Мое детское сердечко тогда так болело, что я думала, умру вместе с кроликом. И никому не было дела, никто не пришел спросить, как я себя чувствую, похоронив в саду любимое существо. Никто не выразил сожаления или поддержки. Даже моя няня, которую я считала добрейшей души человеком, отмахнулась от моих страданий, сказав, чтобы я успокоилась, завтра мне принесут нового питомца, взамен Фифи.
И тогда я рассвирепела. Я разбила все, что попало мне под руки, опрокинула все горшки с цветами, которые так нравились няне, сорвала с окон шторы. На шум привели лекарей, которые внезапно вспомнили, что обязаны помогать страждущим. Только мне их помощь уже была не нужна! Я кричала, брыкалась, кусалась и царапалась. Трое взрослых мужчин не могли удержать одну восьмилетнюю девочку. В конечном итоге, мне вкололи огромную дозу успокоительного и отнесли в спальню. Где я, глядя на балдахин над кроватью, дала себе слово никогда больше не плакать.
С тех пор, когда я расстроена, предпочитаю крушить все вокруг. Это и выход эмоциям и сердце не болит.
Естественно, на звук разбитого стекла прибегают мои горничная и компаньонка, обе нанятые отцом и полностью преданные только ему.
- Ох, ты же, святые небеса, - кудахчет компаньонка, дама незамужняя, крайне отягощенная зрелым возрастом и лишним весом, наклоняясь и подбирая осколки вазы, - как же так случилось?
И смотрит на меня, вроде как не понимая, каким образом ваза могла оказаться разбитой и возле стены. Невозмутимо пожимаю плечами в ответ.
- Откуда мне знать? Может, сквозняком сдуло, когда я дверь открывала, - отвечаю. – Я же говорила, чтобы не открывали окна в коридоре, вот и получили.
Все равно, что она подумает и расскажет отцу, завтра я уже уезжаю отсюда и сделаю все возможное и невозможное, чтобы не вернуться.
- Ваше Высочество, вас просят к себе герцогиня, - сообщает горничная, глядя на меня, как на чудовище из преисподней.
- Что ей нужно? Завтра зайду, если будет время перед отъездом, - отвечаю раздраженно, не очень желая сейчас видеться с любовницей отца.
- Ее Сиятельство настоятельно просят зайти, сей же час. Сказали, это в ваших интересах, - настаивает горничная, хотя я даже с противоположной части комнаты слышу, как у нее стучат зубы от страха.
- Ладно, проводи, - соглашаюсь.
Мало ли? Я знаю любовницу отца как весьма хитрую интриганку. Восемь лет при короле – это немалый срок, учитывая, что до нее никто не задерживался дольше полугода. Возможно, ей действительно есть, что сказать.
Когда прихожу к апартаментам любовницы отца, обращаю внимание, что из ее обычной свиты в полсотни человек, осталось только двое, самые близкие. Похоже, разговор и вправду, ожидается серьезный.
- Ваше Высочество, - герцогиня делает намек на поклон, впрочем, я тоже едва киваю головой в ответ на ее приветствие.
- Герцогиня. Давайте сразу к сути, у меня еще не окончены сборы, а дорога предстоит дальняя и утомительная.
- Конечно, Ваше Высочество. Все мы наслышаны о вашей нелегкой миссии. Я прекрасно понимаю всю тяжесть вашего положения, как верной подданной королевства, но еще более, как женщины.
- К сути, герцогиня, - прерываю словоблудие.
Мы обе знаем, что просто так она бы меня не позвала, не в тех мы отношениях. И уж точно дело не в понимании и сочувствии моей тяжелой женской доле.
- У меня есть одно верное средство, - герцогиня на секунду умолкает и по движению ее руки, присутствующая при нашем разговоре придворная дама, подает любовнице отца деревянную шкатулку с изящным орнаментом в виде ягод и листьев винограда.
Герцогиня открывает шкатулку и демонстрирует мне маленькую бутылочку из темного стекла, лежащую на фиолетовом бархате.
- Это особое аромамасло, - говорит женщина, - двух капель на точки пульса будет достаточно, чтобы снять все напряжение в теле и все страхи. Трех капель хватит, чтобы заглушить даже сильную боль. Это мой дар вам, дабы скрасить ваше пребывание на чужбине.
Я быстро понимаю, о чем она говорит. До нашего королевства не раз долетали слухи о неуемности императора драконов. Его жестком характере и специфических постельных утехах, участниц которых нередко после бурной ночи уносили к лекарям.
- Что вы хотите за свой подарок? – я не настолько глупа, чтобы поверить, что подобную дорогостоящую и редкую вещь мне отдадут просто так.
