Агния
Что ж.
Дело – дрянь.
Дряннее дряни не придумаешь! Но выбираться из этой заварухи все равно придется. Можно, конечно, притвориться опоссумом, сложить лапки и скатиться с колен незнакомца на грязный пол вагона метро, но… Перспективка не слишком-то привлекательна по двум причинам: час пик и тебя затопчут; час пик и скатываться тупо некуда.
Так что я просто сижу и молчу.
И пускай мне в бедро упирается нехилый такой "Сникерс", я даже ухом не веду! Вот, ни одна мышца на лице не дрогнет, чтоб потешить самолюбие этого извращенца. Ну и что, что к нему на колени упала девушка? Сразу шлагбаум свой поднимать, что ли? Или у него, как у собаки Павлова, рефлекс, только вместо лампочки – грудь, утыкающаяся в нос?
Я, кстати, совершенно не виновна. Всему виной станция Комсомольская и предработние часы! Ещё мои новые беленькие кроссы, которые было так жаль отдавать на растерзание грязным истоптанным собратьям, что в минуту отчаяния я запрыгнула на первое попавшееся возвышение. Ну, а то, что возвышение это оказалось ещё и симпатичным парнем, тут уже чистое совпадение!
– Должен признать, сей комфуз со мной впервые, – раздается мне "рычащее" на ухо, заодно обдавая парами алкоголя.
Боже, и это в восемь утра! Понятно теперь, зачем ему солнечные очки в подземке. И почему он говорит, словно родом из прошлого века. Пьянь.
Чу-удесное начало дня!
На Новослободской народ снова напирает и перед моим лицом оказывается чье-то непомерное брюхо, свисающее над ремнем б̶е̶з̶о̶п̶а̶с̶н̶о̶с̶т̶и брюк. Я с ужасом отшатываюсь назад и слышу позади тихое ругательство.
– Девушка, милая, пощадите! – снова горячий шепот в ухо.
Дурацкая эрогенная зона! Дурацкая! Потираю предплечья, чтоб разогнать своевольные мурашки по местам, и немного съеживаюсь, чтоб и в пузо мужичка не дышать и незнакомца под собой не раздавить.
И как-то неудобно так ноги под себя поджала, спину согнула, руки спрятала, что начала соскальзывать с трехногого извращенца. Но не успела и пикнуть, как сильные руки обвились вокруг моей талии и подтянули на место. "Сникерс" снова красноречиво уперся в бедро. Лицо залилось краской, мурашки вернулись на место.
Слишком. Тесно.
Блин.
– Мне скоро выходить, – возобновляет свои оральные пытки незнакомец, слегка картавя "р", чем вызывает ещё одну волну озноба. – Не хочешь со мной?
– Пффф, – не удерживаюсь.
– Она умеет разговаривать, а я уж понадеялся…– ржет мне в затылок. – Почти идеальна.
Опускается до хриплого шёпота, пальцы на талии сжимаются сильнее.
– Для глухонемых забав заведите себе надувную куклу! – не удерживаюсь от колкости. – Места продаж показать?
– А ты так хорошо осведомлена о рынке этих товаров? – еще немного и мое ухо окажется у него во рту, клянусь. – А покажи!
Извращенец резко вскакивает, едва не роняя меня на тот самый пол, куда я так не хотела минутой ранее, но удерживает, жилистой ручищей прижав к себе. И тащит меня на выход. Хам!
Я слабо отбиваюсь, пытаясь донести до него, что это ни разу не моя станция, но гам толпы и шум проносящегося на соседней линии вагона заглушают слова. Он буквально выносит меня из дверей подмышкой, народ заходит в поезд, двери закрываются, и мы остаемся одни на пустой платформе.
Пипец.
– Должна признаться, что со мной такое тоже впервые, – говорю спокойно, пока он ставит меня на ноги. Когда тебя крадут – главное соблюдать хладнокровие, ведь так?
Вот, сейчас поставит меня и получит по бубенцам, да так, что до Рождества петь фальцетом будет!
– Значит, мы в одинаковом положении.
Его руки неспешно соскальзывают с талии, облапывая по пути все, до чего достают его длинные пальцы. Я резво разворачиваюсь в его руках и замахиваюсь ногой. Секунда и правую ступню пронзает острая боль. Я беспомощно открываю рот, чтобы завопить, но звуки в моем организме перевелись, все силы отданы на то, чтобы пульсировать адской болью в конечности.
Зато чувак напротив голосит, как оперная дива, согнувшись в три погибели. Значит, моя нога столкнулась не только со скамейкой у него между ног. Чудненько.
Делаю пару скачков и приземляюсь на эту злополучную лавку, что стала неожиданной преградой к отмщению. Нога ноет и пульсирует и мне это ни фига не нравится! Кажется, она даже начинает раздуваться.
– Черт! – морщусь при попытке пошевелить конечностью.
Ну, все, я попала.
– Ты адекватная вообще? – раздается над головой.
Вскидываю голову и упираюсь взглядом в злющее лицо.
– Меня ещё ни разу не крали, я импровизировала.
– Да не собирался тебя никто красть, просто познакомиться хотел.
Извращенец падает на скамейку рядом со мной и тоже морщится. Видать, неплохо приложила.
– Утро задалось… – пространно тянет он.
– Взаимно, – поддерживаю его тяжкий вздох, пытаясь реанимировать ногу.
Но шансы стремятся к бесконечному "ни хрена".
– Сильно приложилась?
– Ага.
– Помочь? – кивает он на мою ногу.
– Уже помог, – фыркаю я. – Теперь на работу опаздываю и вот…
Снимаю кроссовок с правой ноги и тяжко вздыхаю. А ведь через сорок минут я должна предстать перед толпой детишек в образе феи Винкс и быть бодрой козочкой. Shit!
– Так ты на работу… в таком виде? – насмешливо спрашивает извращенец.
– А что с моим видом не так? – вот не надо сейчас ворошить осиное гнездо. У меня ещё вторая нога целехонькая, могу и повторить фокус!
Незнакомец снимает темные очки и проходится по мне многозначительным взглядом. Медленно. От кончиков пальцев ног до самого лица, где и упирается своими синющими глазами в мои никчемно серые. Блин, да он чертова рок-звезда во вселенной убогих котиков. Не удивлюсь, если его фотки красуются на билбордах в Нью-Йорке, а здесь в московском метро он на сверхсекретном задании. Это вообще законно быть настолько красивым?
Я даже приоткрываю рот от удивления. Пока он прятался за своими очками, это был просто лохматый пьягчуга, а теперь… Подбери челюсть, Агния, это просто неприлично!
Рот псевдо-рокера изгибается в улыбке, и я смущаюсь ещё больше. Заметил, как я на него слюну пустила. Черт!
– И где это нынче такой свободный дресс-код? – спрашивает после минуты тихого сканирования моего лица.
– В цирке, – язвлю я. – У клоунессы выходной, я подменяю.
– Детишки будут в восторге… – очередной многозначительный взгляд скользит по моим ногам, и останавливается на бедре, где из-за шорт выглядывает чёрно-белая лиса.
Очередной протест семье на двадцатилетие. Они, правда, до сих пор не в курсе, при родителях я работой местного Пикассо не свечу, но хитрая лиса всегда со мной, напоминая, что я не одна из них. Не Курочкина.
Кожа под этим пытливым взглядом начинает уже гореть. Моя чернильная лиса вот-вот вскочит и побежит прятаться от этого настойчивого внимания. Неловко откашливаюсь, чтоб прогнать дурацкие мурашки, что снова разбегаются по рукам. Это от холода, однозначно, в метро знатный сквозняк гуляет.
