Российская Конституция 1993 г. сыграла принципиальную роль в ходе переходных процессов к демократии в глобальной и российской перспективе. С ее принятием завершился и был окончательно отвергнут грандиозный социальный эксперимент построения коммунистического (социалистического) общества насильственным путем. Уже в силу этого Конституция является документом принципиально нового социального выбора российского общества в пользу демократии, либеральных ценностей и прав человека. С одной стороны, она является полноценным компонентом системных изменений в мире конца XX в., с другой – самостоятельным фактором этих изменений, во многом определившим их направление как в России, так и в других странах постсоветского периода. Современные дискуссии о российской Конституции, однако, практически совершенно оставляют в стороне вопросы о том, в какой мере российская Конституция отражала переходные процессы в мире, каким образом процесс конституционной модернизации вписывался (или нет) в контекст социального развития постсоветского периода в Восточной Европе, насколько типичным было влияние конституции на социальные процессы в России; какие линии социального напряжения выявило последующее развитие конституционного процесса, наконец, какими, исходя из этого, видятся перспективы российской конституционной системы.
Поиск ответа именно на эти вопросы определяет содержание данной книги, цель которой состоит в том, чтобы поставить российскую Конституцию в сравнительный контекст, выяснить общее и особенное в конституционном развитии России постсоветского пе-риода и на этой основе определить тенденцию конституционного развития. Разговор о значении и перспективах Конституции 1993 г. должен вестись в трех направлениях – сравнительном (общее и особенное в российском конституционном развитии); историческом (прошлое, настоящее и будущее российской Конституции) и функциональном (как меняется соотношение нормы и действительности, каковы механизмы повышения социальной эффективности Конституции). Анализ по этим трем параметрам дает, на наш взгляд, ответ на широко дебатируемый вопрос о целесообразности и перспективах конституционной реформы в России.
Данный сравнительный анализ как по горизонтали, так и по вертикали проводится на основании методов современной социологии права, ставящей своей главной задачей выяснение порядка социального функционирования юридических норм. Этот подход представляется особенно важным для России, где конституционный кризис переходного периода был одновременно политическим кризисом, охватывающим наряду с правовыми экономические, социальные, национальные и культурные аспекты. Отсюда – необходимость проводить различие между Конституцией (в строгом юридическом смысле слова) и конституционализмом (социальным движением, выступающим за воплощение конституционных норм в действительность). Возникает ситуация, близкая к той, которая описана в теории Рудольфа Штаммлера, где формальные аспекты права значат больше чем реальные отношения. Право в известном смысле опережает реальность, что делает его априорной категорией, формальной логической конструкцией, существующей независимо от социальной реальности и лишь прилагаемой к ней. Оно может, однако, самостоятельно воздействовать на эту реальность, приводя к различным стратегиям упорядочения и конструирования реальности исходя из известного целеполагания. Изменение реальности (социальных отношений) должно поэтому осуществляться через рациональные изменения правовых норм. Конституция выступает при таком подходе как самостоятельный и очень важный фактор институционализации новых социальных и экономических отношений, может как ускорять, так и замедлять их. Это форма, которая находится в поиске своего социального содержания, идея, которая еще не вполне материализовалась. Данный подход позволяет интерпретировать само отношение к Конституции как мотив политического поведения, изучать его в контексте теории рационального выбора, говорить о возрождении теории общественного договора и создании метаправа – особой социокультурной реальности, позволяющей адаптировать рациональные правовые нормы в условиях иррационального правового поведения (или правового нигилизма). Наконец, этот подход позволяет изучать переходный процесс как динамику распространения конституционных принципов и изменения с их помощью всей политико-правовой реальности (в частности, путем так называемой конституционализации отраслевого права). В ряде стран присутствует понятие «политическая конституция», которое выражает фундаментальную общность задач политики и права в формировании новой публичной этики демократического общества.
С этих позиций рассмотрим генезис, адекватность и перспективы российской Конституции. Для этого сформулированы следующие проблемы: Конституция в контексте глобальных переходных процессов; конституционная революция в России; Конституция РФ как переломный этап в формировании гражданского общества и правового государства в России; Конституция и федерализм; форма правления и тип политического режима в России; возможности конституционной реформы и ее стратегии в современной России.
Вопросы, связанные с анализом циклической динамики российского конституционализма таковы: механизмы цикличности – конституирующая и конституционная власть; децентрализация и централизация политической системы – меняющаяся концепция федерализма; переход от разделения властей к объединению – форма правления и тип политического режима в России; конфликт модернизации и ретрадиционализации – стратегии конституционных реформ в современной России; наконец, третий конституционный цикл и возможности его корректировки.
Конституция в контексте глобальных переходных процессов
В условиях глобализации, демократизации и информатизации в современном мире особенно сильно действует тенденция к выстраиванию и закреплению в праве единых критериев и норм гражданского общества и правового государства. Процессы ускоренной политико-правовой модернизации в обществах переходного типа, однако, редко проходят без радикальных изменений социальных структур, политической и правовой системы. Переходная ситуация повсюду в мире характеризуется такими явлениями как утрата стабильности старого режима и поиск путей консолидации на новых основаниях, смена политического режима, при которой новый режим имеет качественно отличные черты, наконец, появлением специфических переходных режимов, особенность которых состоит в постоянной борьбе традиций старого и нового порядков. Переходные процессы, разумеется, могут иметь диаметрально противоположную направленность и выражать не только переход от авторитаризма к демократии, но, наоборот, от демократии к авторитаризму или воспроизводить различные модификации ранее существовавших режимов (например, модернизировать мнимый конституционализм). Конституция выступает при этом как основной инструмент обеспечения социального согласия в расколотом обществе или видимости такого согласия. В этой связи она может выполнять совершенно различные социальные и политические функции – декларировать некоторые идеологические цели, фиксировать расстановку социальных сил, осуществлять легитимацию нового политического
