Я в третий раз перебирала вещи в детской комнате, мысленно составляя список самого необходимого. Крошечные боди, три пары ползунков, тёплые носочки... Руки дрожали, и я то и дело роняла вещи, чертыхаясь про себя. В такие моменты особенно заметно, как много на самом деле нужно маленькому человечку. Памперсы, влажные салфетки, бутылочки... Пришлось напомнить себе, что брать нужно только самое важное – то, что поместится в видавший виды рюкзак.
Который час? Я постоянно поглядывала на телефон, хотя знала – Иван должен быть на работе до вечера. "Должен быть" – ключевые слова. С ним никогда нельзя быть уверенной наверняка. Вдруг решит заехать домой на обед? Или начальник отпустит пораньше? От каждого шороха на лестничной клетке сердце подскакивало к горлу.
Миша мирно спал в кроватке, и его тихое посапывание странным образом и успокаивало, и заставляло паниковать одновременно. Я подошла к нему, осторожно поправила одеяльце. Такой маленький, такой беззащитный... Комок подкатил к горлу. Правильно ли я делаю? Может, всё не так плохо? Может, я преувеличиваю?
Взгляд упал на фотографию на комоде – наша свадьба. Я в белом платье, счастливая, уверенная в будущем. Иван обнимает меня за талию, улыбается. Красивая картинка. Только вот уже через месяц эта улыбка превратилась в презрительную усмешку, а объятия стали слишком крепкими, до синяков.
– Нет, хватит сомневаться, – прошептала я, убирая фотографию в ящик.
Вернулась к сборам. Детское одеяло? Нет, слишком большое. Запасная пустышка? Обязательно. Я методично складывала вещи, стараясь занять руки и не думать. Не думать о том, что будет, когда он обнаружит наше исчезновение. Не думать о том, куда мы пойдём. Не думать о деньгах, которых едва хватит на пару дней.
Из соседней квартиры донеслись приглушённые голоса, и я замерла с детской кофточкой в руках. Сердце заколотилось как сумасшедшее, во рту пересохло. Показалось, что сейчас в замке повернётся ключ... Потребовалось несколько минут, чтобы успокоиться. Соседи. Просто соседи.
Присела на край детской кроватки, пытаясь собраться с мыслями. Когда всё пошло не так? Может, когда я забеременела, и Иван настоял на свадьбе? Или раньше – когда позволила ему убедить себя бросить работу? "Я же обеспечу вас всем необходимым, зачем тебе эта контора?" Как я могла быть такой наивной?
Миша заворочался во сне, и я машинально протянула руку, погладила его по щёчке. Мой маленький ангел, такой похожий на меня. Иван часто злился из-за этого: "Ни одной моей черты, будто и не мой вовсе!" Помню, как испугалась в тот момент, увидев что-то тёмное, почти безумное в его глазах.
В детской было душно, но я не решалась открыть окно – вдруг Миша простудится. Вместо этого встала, прошла по комнате. Его игрушки, разбросанные по полу... Любимый плюшевый заяц, без которого он не засыпает. Книжки с потрёпанными страницами, которые мы читаем каждый вечер. Всё это придётся оставить.
Каждая вещь будто кричала: "Останься! Подумай ещё раз!" Я помотала головой, отгоняя непрошеные мысли. Нет, я должна это сделать. Должна ради Миши. Ради себя. Пока не стало слишком поздно.
Выдвинула ящик комода, достала заранее приготовленные документы. Свидетельство о рождении Миши, мой паспорт, медицинский полис... Руки снова задрожали, когда проверяла всё по списку, составленному вчера бессонной ночью. Страховка от собственной паники – иначе обязательно что-нибудь забуду.
В кошельке – жалкая пачка купюр, отложенных за последние месяцы. Экономила на себе, прятала по сто рублей из тех денег, что Иван выделял на продукты. Иногда даже возвращала в магазин что-нибудь из купленного, чтобы снять наличные. Он ведь проверял все чеки, подозревая, что я трачу слишком много.
Телефон тихо завибрировал, и я вздрогнула всем телом. Входящее сообщение. Несколько секунд смотрела на экран, боясь открыть. Наконец решилась: всего лишь оператор сотовой связи. Выдохнула. И тут же поймала себя на мысли – до чего же докатилась, если обычное СМС вызывает такой страх?
Снова проверила список. Кажется, всё самое необходимое собрано. Рюкзак выглядел до смешного маленьким для побега в новую жизнь. Я попыталась улыбнуться этой мысли, но получилась только нервная гримаса. В зеркале напротив отражалась бледная женщина с кругами под глазами и застывшим испуганным выражением лица. Когда я успела так измениться? Где та уверенная в себе девушка, которая строила карьеру и мечтала о счастливой семье?
Миша снова заворочался, и я замерла. Только бы не проснулся сейчас, только бы дал ещё немного времени... Но он лишь причмокнул во сне и затих. Я осторожно присела рядом с кроваткой, наблюдая за его безмятежным личиком. Мой маленький мужчина, моя единственная радость в этом кошмаре последних месяцев. Ради него я должна быть сильной. Должна найти в себе смелость сделать этот шаг.
Рука непроизвольно дёрнулась, когда я потянулась за аптечкой. Синяк налился густой синевой, и даже лёгкое прикосновение отзывалось болью. Я старалась не смотреть на него весь день, но сейчас, доставая бинт и детское питание, невольно задержала взгляд. Забавно, как один вечер может перевернуть всю жизнь.
Вчера в это же время я готовила ужин, слушая, как Миша играет в манеже. Он был непривычно капризным – новый зуб резался, и температура слегка поднялась. Я как раз собиралась дать ему жаропонижающее, когда хлопнула входная дверь. По тяжёлым шагам, по тому, как грохнули об пол ботинки, я сразу поняла – Иван не в духе.
– Что за вонь? – его голос из прихожей заставил меня вздрогнуть. – Опять свою бурду варишь?
Я быстро убавила огонь под кастрюлей с супом. Просто овощной суп, ничего особенного, но Иван терпеть не мог запах варёной капусты. Впрочем, в последнее время он находил недостатки во всём, что я делала.
– Это просто обед на завтра, – ответила я, стараясь говорить спокойно. – Будешь ужинать? Я могу разогреть...
Договорить не успела – он уже стоял в дверях кухни, засунув руки в карманы брюк. Галстук съехал набок, в глазах плавал мутный туман. Опять заходил после работы "к ребятам". Я физически ощущала исходящую от него агрессию.
– Будешь ужинать? – передразнил он противным голосом. – А что, кроме этой вони, пожрать нечего? Куда ты деньги деваешь?
Миша в этот момент решил напомнить о себе особенно громким плачем. Иван дёрнулся, словно от удара:
– Да заткни ты его! Весь день пашешь как проклятый, а дома даже отдохнуть нельзя!
– У него зубки режутся, – я старалась говорить тихо, успокаивающе. – Сейчас дам лекарство, и он утихнет.
– Зубки? – он скривился, подходя к манежу. – В мое время никаких лекарств не было, и ничего, выросли нормальными мужиками. А ты его разбаловала, неженку растишь.
