Валера Жен - Реверсия

© Валера Жен, 2020

ISBN 978-5-4498-8294-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Роман «Реверсия»* – вторая книга дилогии «Хроники скрытых преступлений». События происходят в конце 90-х годов прошлого века – в условиях политического кризиса, обнищания и морального разложения общества. Криминал прочно закрепляется в государственных структурах, торговля и спекуляция становятся сферой деятельности большей части населения. Нет ясных и четких перспектив развития страны, развеялись иллюзии о всеобщем процветании, отчаяние и безысходность обретают устойчивый характер. В самонадеянном стремлении к справедливости главные герои сами прошли криминальный путь, но не достигли душевной гармонии. В наивной конфронтации с коррумпированной властью пришло понимание собственного бессилия и невосполнимости моральных потерь. Делаются попытки дистанцироваться от пошлой действительности, однако реальность вламывается в личную жизнь, разрушает интеллектуальные построения, лишает надежды на счастливые перемены.

Реверсия* (от лат. Reversio – возвращение, возврат) —

то же что атавизм. Переход мутированного гена

в исходный, дикий, тип (обратная, или возвратная,

мутация). В данном случае применяется как аллегория.

Ненависть возбуждает раздоры,

Но любовь покрывает все грехи.

Библия. Книга притчей Соломоновых.

…и нельзя сказать: «это хуже того»,

ибо все в свое время признано

будет хорошим.

Библия. Книга премудрости Иисуса, сына Сирахова.

27 июня. Полдень.

Развалины догорающего дома представляют собой мрачную картину чьей-то трагедии или даже перечеркнутой жизни. Именно дом, в обывательском понимании, олицетворяет нечто незыблемое в быстро меняющемся мире, утверждает личность – ее значимость и защищенность. Но теперь, на фоне развеселого солнечного дня, жуткое зрелище.

Дверка служебного «Уазика» распахнулась, Алексин вышел на опаленную огнем травку. Следом за руководителем из машины появились остальные члены следственной группы. После усыпляющей качки на асфальтовой дороге Федор прикрывает ладонью зевающий рот, другой рукой придерживает сползающую с плеча сумку с фотоаппаратурой. Алексей отвернулся в сторону леса – протирает заспанные глаза, зато Жульба, казалось, воплотила в себе общечеловеческую радость по встрече с природой – неутомимо крутится на поводке у кинолога.

Ах, лето, лето… При чем здесь развалины кирпичного дома, смрад тлеющей утвари. Мало ли кто мог разжечь костер под окнами чужаков, появившихся неизвестно откуда, да и озорных ребятишек не счесть. Вот и деревенские люди пришли убедиться в закономерном результате обособленного проживания. Возможно, кто-то что-нибудь и знает. Это потом.

К месту пожарища ведет грунтовая проселочная дорога. Глубокие выбоины с мутной водой, грязные утки. На окраине поселка, самом возвышенном месте, полуразрушенная церковь с красивой колокольней, за святилищем дорога поворачивает в сторону озера. Перед тем, как исчезнуть в лесном массиве, имеет две тупиковые ветви, заканчивающиеся каменными постройками. В одном случае вполне привлекательный особняк с просторными окнами, высокой крышей и многочисленными ендовами, в другом – груда догорающих развалин.

Степан Михайлович высоко оценивает в себе умение быстро ориентироваться в любой обстановке. Для следователя из областного УВД также немаловажно находить общий язык с людьми разного социального уровня. Есть у него уникальная способность подстраиваться под мышление субъектов с психическими и умственными аномалиями. При его суровой профессии со всеми ее особенностями природа явно пошутила, воссоздав мальчишеский образ неподкупного служителя Фемиды. Неподкупный служитель? Коварный вопрос, преследующий на всех стадиях любого расследования.

Наученный десятилетней практикой, он безоблачно, внешне равнодушно, разглядывал толпу из местных ребятишек, мысленно подбирал необходимые слова, чтобы выявить ценных свидетелей. Так и хотелось сказать: аборигенов. Экзотическое слово как нельзя лучше соответствует частичке первозданной природы, чудом сохраненной от губительной урбанизации.

– Здорово здесь у вас! – громогласно воскликнул Алексин и тут же поперхнулся.

В ответ раздались смешки и отдельные иронические возгласы. Среднего роста, стройного телосложения, с мечтательным взглядом на худощавом лице он не создавал впечатления поднаторевшего в криминальных делах опытного сыщика. Если бы не посеребренные виски, никто бы не дал ему имеющихся сорока лет. И ребятишки, воспитанные на пиратских и шпионских играх, почуяли в нем своего парня, решили подыграть.

– А правда, что в трубу черт вылетел, дом-то и развалился?

– У вас надо спросить. Живете под боком у церкви, а такую оказию проглядели.

– Как же! Никто и не проглядел…

Из отдельных фраз и восклицаний воссоздавался облик кирпичного сооружения-призмы, иногда приукрашенного, но в большей степени с налетом мистики. Без каких-либо выдающихся качеств, здание вызывало недоумение у местных жителей причудливыми надстройками. Такое впечатление производит механизм непонятного устройства. В данном случае пришлось столкнуться с жилищем.

В ритмично расставленных щелевидных окнах мелькали человеческие тени, иногда над крышей, прикрытой высоким парапетом, возникало зарево света. Фантасмагория? Действительно, не хватает рогатого черта, вылетающего из чрева необычного дома. Хитроумные планы мальчишек проникнуть в тайны внутреннего устройства не увенчались успехом. Окна недоступны, двери на запорах. Сначала дом прозвали Печкой, позже уточнили словом Чертовка.

Основными обитателями Чертовки были мужчина и женщина. Пока велось строительство, на них не обращали внимания. Все строят кому не лень. И вдруг обнаружили необычную привлекательность молодой женщины. Разом задались вопросом, чем пленил невзрачный задумчивый человечек столь впечатляющую красавицу. Несуразной постройкой, над которой корпел полтора года? Один в дождь и снег. Иногда строительная площадка оживлялась гудением механизмов. И снова один под знойным солнцем и леденящим зимним ветром. А красавица? Ее ангельская душа порхала где-то рядом, вдохновляла песенкой о теплом гнездышке и возможных ангелятах. Он чем-то похож на артиста Шакурова, она – вылитая Ирина Скобцева в молодости, если смотреть по фильму Бондарчука «Война и мир», разве что глаза зеленые.

– Ну-ну! – заинтриговано подначивал следователь. – Кого еще видели?

– Приезжали тут разные… на машинах. И сейчас следы остались. Много их появлялось.

– Вот как! В лицо видели?

– Не-е, темно было.

Итак, при всеобщей любознательности никто ничего толком не разглядел. Факт почти невероятный. Перед глазами развалины удивительного дома. С людьми? Почему бы и нет.