О Белград, меня не забывай!
Я вернусь. Когда? Пока не знаю.
Я еще увижу этот край,
я к тебе приеду, обещаю.
Я еще под сенью тополей
улицей пройдусь твоей прекрасной.
Буду жить я жизнью там твоей —
искренней, свободною и страстной.
Помни обо мне, Калемегдан,
я люблю твои седые стены.
Жаль, мне жизнью дар такой не дан —
видеть с них, как Победник, до Вены!
Помни обо мне, о чудный Храм!
Символ веры, мудрости и света.
Без сомнений многое отдам,
чтоб пробыть всю ночь там до рассвета.
Помни же, Белградка, обо мне!
Ты – как компас, что ведет по чаще.
Ты видна при солнце и луне,
ночью нет твоих огней мне слаще.
Не забудьте, Сава и Дунай,
как смотрел я на теченье ваше.
Я еще вернусь в ваш дивный край.
Он как Родина – что может быть мне краше?
О Белград, меня не забывай!
Твою память сердцем охраняю.
Я вернусь в такой родной мне край,
я к тебе приеду, обещаю.
Над Метохией небо кроваво,
ниспадает багровый закат.
Не осталось ни чести, ни права,
тот, кто слаб, здесь всегда виноват.
Здесь шиптарские черви точили
тело сербской священной земли.
А когда еще не были в силе,
не спросившись, гостями пришли.
Но визит этот был не случаен:
так прижился в косовском селе
вчера – гость, а сегодня – хозяин
на священной для сербов земле.
Что Албания? Скудные горы,
полудикий затерянный край.
Здесь же – реки, равнины, просторы
да левады… Метохия – рай!
Здесь героев давно уж не стало,
только храмы сияют во мгле.
Но в ночи разбежались шакалы
по священной для сербов земле.
И померкли все звезды в печали,
ветер стих над рядами жнивья…
А на север орлы улетали
перед черной стеной воронья.
Митровица, зачем ты светила?
И куда же ты, Призрен, зовешь?
Все исчезло, что было нам мило,
правду выжгла шиптарская ложь.
Не найдете чудовищней драмы:
больше нет прадедовских костей,
и разрушены многие храмы
под улыбку шакалью «гостей».
Не узнаете большей вы боли:
здесь – источник. Начало начал.
Здесь когда-то на Косовом поле
Лазарь-князь свой народ защищал…
Горю всякому тоже есть мера,
ложь не вечно на свете живет.
Может быть, православная вера
снова в Приштину гордо войдет.
Может, смоет трудами и кровью
свое горе небесный народ.
И вернутся орлы на гнездовья,
и засветится вновь небосвод.
Есть город на свете; таких не найдете вы больше нигде,
за скалами тонет он в камне и тихой воде.
Сараево – имя ему; аромат его слаще, чем мед,
но избранным только доступен, не каждый ту прелесть поймет.
…Открой свои тайны, Сараево, дай прикоснуться к твоей судьбе;
дай мне счастье увидеть места, что славу ковали тебе.
Ты – белый мрамор гробниц, что стройно смыкают ряды,
ты – память бойцам, своей жизнью спасших тебя от беды.
…Ты – светлая гладь Миляцки, что воды свои несет
под вереницей мостов и молча в туманную даль зовет.
Ты – Башчаршия и Себиль, ты – храм, мечеть и собор,
ты – жгучая пряность Востока, ты – Запада строгий убор.
…Ты правишь тремя народами, три веры в себе хранишь.
Разные знаешь эпохи, не всегда была гладь да тишь.
Город, познавший войны, разруху и горечь осады,
нашел силы вылечить раны и убрать с площадей баррикады…
Город, проживший века, ты по-прежнему свеж и юн,
и готов оставаться таким же еще хоть тысячи лун.
Как облака над землей, над тобой пролетают года,
Босния – светлость души, ты же – сердце ее навсегда.…
Я видел твою красоту, я познал ее малую часть,
что в себе сочетает покой, любовь к жизни и страсть.
Рассветы за чашкой кофе, ночью песня летит
с минарета —
вот счастье. А деньги и власть – не главное в жизни это.
«Принимайте работу уж, что ли» —
сказал мастер у берега Савы.
Лепестки из бетона над полем
раскрывались, легки, величавы.
Их не сдвинут ни бури, ни грозы,
не сожжет их луч солнца палящий,
их не сбросят на землю морозы —
хоть цветок как живой, настоящий.
Он вознесся из царства печали
(кто болота не проклял бы эти?!)
рассказать всем о новом начале,
новой жизни и новом рассвете.
А когда-то у этой низины
шла на насыпь людей вереница,
