1995 год
Бар назывался «Подвал». Одному демону известно, кто придумал это идиотское название, а Илья так и вовсе не задавался этим вопросом. Только когда в их тусовке кому-то надо было с кем-то встретиться, всегда говорили: приходи в подвал. Когда кто-то надолго пропадал, всегда знали: он наверняка в «Подвале». И если хотелось познакомиться с кем-то, кого ты ещё не знал, но кто заведомо на твоей волне — ты шёл в «Подвал».
Волной, на которой сидел Илья, был тяжёлый рок. И Раф, пристроившийся на стуле по другую сторону стола, сидел на том же.
— По-моему, это отличный вариант, — говорил Раф, поглядывая на сцену, где по-голливудски слащавая светловолосая деваха надрывалась, пытаясь перекрыть голосом замогильный вой басов.
— Ты вообще слышишь, что она поёт? — возмущался Илья. — Там же одна электроника.
— Тебе-то что, — пожимал плечами Раф. — У них электроника, у тебя — не будет. Она же тебе нужна не музыку писать. Ты ищешь вокал, так?
Да, это было так. Илья искал вокал. Илья полгода по крупицам собирал свою группу, но пока повезло ему только с гитаристом. Раф не был конфликтен, легко шёл на компромиссы и, в то же самое время, с самого начала готов быть стать опорой и подставить плечо. С ним Илья познакомился в институте, оба играли на гитарах, и Илья почти сразу же понял, что Раф — то, что ему нужно.
Немного хуже обстояло дело с ударником и с басами. Ударник подобрался колоритный, хоть и пришёл по объявлению, вот только ему было интереснее пить пиво и трындеть за жизнь, чем работать над альбомом. Но Илья не унывал. Миха вполне отрабатывал то, за что его взяли в группу и не качал права.
С басистом дела тоже шли неплохо, хотя из троицы гитаристов Димка и оставался для Ильи самой большой загадкой.
Но вот с вокалом с самого начала был полный шлак. Пробовали брать и девочек и мальчиков, но даже в мейнстриме трудно было бы подобрать кого-то, чьи данные устроили бы Илью. Он рассматривал голос как ещё один музыкальный инструмент, который должен был идеально вписаться в его аранжировки. Его категорически не устраивали хриплые и басовитые голоса, которыми пользовались в большинстве рок-групп. Женские высокие тоже не совсем подходили, а учитывая то, какую музыку он собирался играть, голос должен был быть сильным и иметь широкий диапазон.
Илье не подходил никто. Но народ начинал уставать от его придирчивости, парни хотели записывать альбом, или расходиться. И вот Раф привёл его сюда, чтобы показать белобрысое нечто, которое даже в косухе выглядело моделькой с обложки журнала.
— Нас засмеют… — пробормотал он.
— Илья, определяйся. Тебе надо голос или мускулы?
— Голос, — согласился Илья. А про себя подумал, что Рафик, увы, прав. У «нечто» голос неимоверно хорош. Он легко встраивался в тяжёлые аккорды, выделялся на их фоне, проплывая по залу мягким течением широкой и медлительной реки. Голос «нечта» будоражил в сердце такие нотки, о существовании которых Илья и не подозревал. И это при всём том, что у «нечта» явно был отвратительный звуковик, а вторая гитара сбивалась с ритма каждый третий такт. — Но ты посмотри, что она поёт…
— А будет петь то, что напишешь ты.
Последний аргумент Илью покорил. Он встал, полный решимости подойти к блондинке и завязать контакт.
— А как её зовут? — вдруг опомнился он.
— Кира, — откликнулся Раф. — Кира Крупнова.
Кира Крупнова вот уже два года училась в консерватории. Не то, чтобы она была такой правильной, и даже не то, чтобы на неё давили родители. Просто когда она сказала, что хочет заниматься музыкой, отец ответил ей: сначала научись, а потом поговорим. И Кира решила: почему бы и нет? Теоретические занятия, такие как сольфеджио и история музыки, давались ей легко. Практические — и того легче. Хуже дело обстояло с композицией, но и по ней она экзамены кое-как сдавала. Кире не особенно нравилось что-то писать, она любила петь, и с удовольствием изучала, как это делают другие. Но главная беда заключалась в ином: Кира не хотела и не собиралась петь классику, она уважала оперу, но та была ей скучна. Не устраивали её и разного рода современные ансамбли, а тем более хоры, где её голос тонул в десятках других. Кира сама не знала, чего хотела, пока один однокурсник не предложил ей подзаработать, полгода поработав вокалом в его группе. Группа называлась "Витраж" и играла что-то вроде New Age. К тому времени Кира не очень-то разбиралась в современной музыке, относительно всего её многообразия уяснив только одно: настоящий классический вокал там бесполезен. В том, что предлагал ей петь Митяй, не было ни смысла, ни гармонии. С точки зрения Киры, играла его команда отвратно, но ей за это платили, а она таким образом прибавляла себе неплохую строчку в резюме.
Партии, которые предлагал ей однокурсник, были написаны им же самим и, судя по всему, вообще изначально не предполагали наличия вокала. Митяю вообще было всё равно, как Кира будет воспроизводить написанные им тексты. На попытку обсудить с ним, где и как лучше расставить акценты, Митяй пожал плечами, затянулся сигаретой и ответил:
— Можешь просто орать. Всё равно ничего не слышно будет.
Кира слегка осоловела. Она так не привыкла. Но деньги, всё-таки, были ей нужны и, пожав плечами в ответ, она решила, что будет, в таком случае, делать так, как нравится ей.
Именно в этом состоянии застал её Илья, после очередного выступления заглянув в общую гримёрку. Илья неплохо знал, где она находилась, потому что сам выступал в Подвале дважды — правда, по будним дням, когда на сцену пускали всех, кто был готов играть бесплатно.
Кира выступала в пятницу. Группа, в которой она подменяла постоянного вокалиста, то ли запившего, то ли сломавшего ногу, уже вышла на профессиональный уровень и была немного известна в узких кругах.
Она сидела перед зеркалом и пыталась полоскать горло, которое неимоверно саднило после двух часов бесплодных попыток перекричать грохот барабанов.
Дверь за спиной открылась, и в проёме показался парень, на вид того же возраста, что и она сама.
Парень был одет в косуху и слегка сутулился. Густые чёрные волосы падали ему на лоб. Поначалу непрошенный гость смотрел себе под ноги. Кира уже подумала было, что тот спьяну ошибся дверью.
А потом незнакомец поднял взгляд от пола и сквозь отражение в зеркале посмотрел ей в глаза.
У Киры замер в горле травяной настой. Она моргнула, прогоняя наваждение, но парень никуда не исчез — только отвёл в сторону взгляд.
— Привет, — сказал он.
— Привет… — озадачено протянула Кира. — Туалет дальше по коридору. Следующая дверь.
Парень хохотнул.
— Я — Илья, — сказал он и ловко присел на соседний стул — как будто всё время там и сидел. Один локоть его оказался на гримёрном столе, и стоило ему наклониться, как Кира отчётливо ощутила вторжение в своё личное пространство. Она почему-то не могла понять, нравится ей это или нет. — Будешь со мной?
