– Блин, я буду скучать по Лондону… – С голосом ностальгии произносит Хейли, понимая, что ей осталось совсем недолго находиться там.
Ее плеча касается рука Бена, и он говорит:
– Я тоже буду скучать по временам, когда нам было весело вместе… Зато наша с тобой дружба будет непоколебима, – и Хейли улыбается ему.
Они уже покидают съемочную площадку, и Бен по чистой случайности касается нежными движениями кончиков ее пальцев. Хейли не стала оддергивать руку, ей было приятно. Приятно аж до мурашек, которые мало-помалу пробегаются по ее руке.
– Может пойдем перекусим? – предлагает ей Бен, а у Хейли округляются глаза, спрашивая его:
– Где? На съемочной площадке тут не наедишься до отвала.
– Есть закусочная недалеко от Биг-Бена. Обещаю, там есть, что можно перекусить.
– Ты уверен? – спрашивает она.
– На сто процентов.
Хейли кивает головой в знак согласия, и они проходят пешком от съемочной площадки до самого Биг-Бена, путь которого занимает где-то несколько километров.
Пока они проходят, ребята с ностальгией вспоминают моменты, которые они оба пережили в фильме. Трогательные пересказы Бена о моментах прощания на поминках, выступление с речью прямо на поминках, вызывали слезы не только у него самого, но и у самой миссис Филлипс, которая играла еще не умершую Тессу, мать Оливера, которого играл сам Бен. Со смехом еще вспоминали некоторые смешные моменты, от которых с трудом у Хейли получается сдержать смех. Так она захохотала во все горло, когда Бен, сам смеясь, рассказывал эпизоды в самолете, когда они немного подшучивали друг над другом. Это были искренние шутки.
Перед глазами у них промелькает что-то красное. Похоже, это подсветка вывески самой закусочной, до которой Хейли и Бен доходят до конца. Заходя внутрь, у них уже урчит в животе, а Хейли, похоже, скоро с ума сойдет, когда голод достигнет «пика», да и ему не помешало бы хорошо поесть.
Они занимают столик, что стоит возле окна и ждут появления официанта. Хейли смотрит на него с искренней улыбкой и желанием быть рядом с ним. Как только Бен уже приготовился произнести что-то, вдруг появляется официант в форме и с фартуком, с блокнотиком заказов в руке.
– Добрый вечер, – произносит голосом он, как истинный английский джентльмен. – Что желаете из нашего меню?
– Мне ванильный чизкейк и чашку латте, пожалуйста, – просит Хейли нежным голосом.
Бен поворачивает голову к нему и говорит:
– Мне тоже ванильный чизкейк. Только мне зеленый чай.
– Отличный выбор, джентльмены, – чуть пытливым взглядом отвечает мужчина лет тридцати с чуть светлыми усами и искренними дружелюбными карими глазами. Он записывает заказ в блокнотик и произносит, собираясь уходить: – Ждите заказ ровно через десять минут, – и улыбнувшись нам, принимает уверенную походку, разворачивается и покидает зал.
Хейли задумчиво смотрит в окно, сидя за столом, наблюдая, как приближаются сумерки по всему городу. Понимая, что она больше не приедет в Лондон, она умоляюще смотрит Бену в глаза, пытаясь найти в его задумчивом выражении лица хоть какой-то свет. Он, убирая свои чуть лохматые волосы назад, направляет свой взгляд, оснащенный зелеными малахитовыми глазами, кладет сомкнутые руки на стол и спрашивает у нее:
– Все в порядке, Хейли?
Не сумев оторваться от его взгляда, Хейли теплым шепотом произносит:
– Я без понятия. Такое ощущение, что я сейчас заплачу…
– Все хорошо. У тебя еще несколько дней для того, чтобы уехать. У нас еще есть время, чтобы мы могли видеться.
– Но каждый день, когда мы с тобой снимались, кажутся для меня самыми лучшими в моей жизни. Быть в другой стране, находить таких же умных и заботливых людей здесь, – сама того не понимая, признается Хейли, а глаза Бена опускаются до беспомощности, не зная что сказать.
– Признаюсь, я никогда не чувствовал себя так, как в эти два года, что мы снимались с тобой. Ты стала для меня близкой подругой, о которой я мог только мечтать.
От его слов сердце Хейли начинает давать движение, а после бьется об ее грудь, словно камень ударяется об стену, а щеки потихоньку наливаются краской. Еле-еле она пытается собрать речь, чтобы произнести ему в ответ, а тот продолжает:
– Тогда я чуть ли не поддался эмоциям, когда мы всей командой пересматривали нашу с тобой сцену с поцелуем, где был момент свадебного приема.
– Знаешь, Бен, я…
Не успевает она произнести, как вдруг вновь появляется официант с подносом в одной руке. Второй рукой он кладет заказ на стол: два чизкейка и две чашки, где в одной был налит латте, а вторая налита зеленым чаем.
Они, глядя ему в глаза и улыбаясь, благодарят и вновь смотрят друг другу в глаза. Официант желает им приятного аппетита, а сам покидает зал.
Пока Хейли нервно брала вилкой кусочек чизкейка и клала его в рот, парень смотрит на нее с сочувствием, якобы чтобы она не подавилась. Он берет в руку чашку и попивает из нее свой любимый чай, а Хейли уже успевает подавиться кусочком чизкейка, и отчаянно кашляет. Будто сумасшедшая она берет чашку с латте и делает глоток, надеясь, что все пройдет.
– О боже, Хейли, нужно аккуратно, – спокойно подмечает Бен, смотря на нее. – Не хватало еще, чтобы мы вызвали скорую от того, что ты задыхаешься.
Откашлявшись, она смеется от очередной шутки, но Бен говорит, что шутки с ним плохи и говорит о серьезных вещах.
– Не надо на это намекать.
А он, продолжая смотреть ей в глаза, отвечает ей:
– Тогда будь аккуратней, – и сам еле слышно хихикает.
Теперь Хейли начинает хихикать, прикрывая рот рукой, потом еще одна шутка Бена привела ее теперь к громкому смеху.
Доев свой перекус, Бен и Хейли берут грязные тарелки в руки, держа две чашки на весу и идут в комнату, где посудомойщики моют их. Они ставят посуду на железный стол и уходят.
Путь до остановки занимает не больше пяти минут, и заметив последний автобус до Гринвича, сразу бегут со всех ног, чтобы не опоздать. Двери еще были открыты, и проверив карманы своих сумок, чтобы убедиться, что все мелкие вещицы на месте, они входят внутрь. Они оплачивают проезд кредитной карточкой и проходят дальше в поисках мест.
Они решают подняться на второй этаж автобуса по лестнице, чтобы наблюдать за красотами с высоты «птичьего полета». Два кресла были свободны, и Бен садится первым на кресло, что было близко к окну, а рядом садится Хейли.
Они принимаются смотреть на виды, а Хейли кладет голову на плечо Бена и немного прикрывает глаза. Чувствуя чуть тяжелое прикосновение, ему становится неловко, но было приятно, когда кончики волос немного щекочут его шею.
Автобус трогается с места, а панорамы Лондона проносятся через стекло. Хейли успевает за несколько секунд задремать, и Бен немного наклоняется в сторону ее головы и утыкается носом и губами в ее каштановые волосы.
