Предисловие.
В этом далеко не совершенном произведении отразились многолетние впечатления автора и, конечно, размышления о вопросах веры, попытка осознания того, что значит «генетический код» человека. Работа со студентами, написание статей о духовном начале русской литературы тоже наводит на очень многие размышления. Некоторым из студентов в процессе общения был задан вопрос: «Как вы думаете, какими могут быть потомки тех, кто разрушал храмы, жёг иконы, расстреливал в 30-годы»? Чаще всего ответ был: «Такими же». Разумеется, по этому вопросу автор обращался за советом к священнику.
Многое из рассказанного взято из реальной жизни – и подчинено общей идее. Все герои также – «носители» главной мысли, которую не столь сложно понять – даже из названия.
Оттого-то и названо произведение «полухудожественным» – и реальность отражена духовная. Ведь именно духовная реальность, даже если кто-то её не видит или отрицает, – начало всего, что происходит с людьми. А ещё присутствует в рассказе одна мысль, связанная с именами взрослых людей, конечно. Думаю, понять её тоже несложно. Итак, выношу на суд!
Глава Первая
Время покаяния и благодати
Какое удивительное, особенное, ни с чем несравнимое, ни на что не похожее время – Великий Пост! Всё злое, неблагочестивое, да и просто пустое, суетное как будто творится за каким-то очерченным кругом, через который не может перейти и коснуться твоей души. А душа преисполнена такой благодати, что для злого и нечистого в ней просто и места не остаётся! Только преисполнена она не радостью в привычном понимании нашем, а чувством особой возвышенности, торжественности, которую не выразить «на ежедневном языке», как говорит наша боговдохновенная поэзия. А столь точно выразил невозможность передать, пусть и самым возвышенным земным словом, мир небесный известный с детства каждому Алексей Константинович Толстой.
В эти семь покаянных седмиц как будто пребываешь в неком особом пространстве, в которое поначалу не так легко войти – ведь чтобы свершить что-то очень важное, судьбоносное, надо сделать над собою усилие. И не в постной трапезе дело – это, пожалуй, – самое лёгкое. Да и какая мизерная «плата» за то, чем наполняется душа наша. И дело даже не в некой особой строгости поведения – люди благочестивые, живущие нормальной семьёй, никогда в принципе греховному веселью и не предаются. А самое трудное – особенно во время Первой Седмицы, подчиниться иному ритму жизни – жизни духовной, даже, наверное, начать несколько по-иному мыслить – потому что «Покаяние» в переводе с греческого и есть «изменение сознания». И надо изо всех сил постараться все сердцем и разумом своим воспринять то, что наш истинно русский, истинно православный мыслитель Иван Александрович Ильин назвал «вековечным ритмом труда и молитвы» России, русского человека. Точнее выразить невозможно!
Во всех храмах какая-то особая строгая торжественность. И когда при мерцающих лампадах, в полной тишине кланяешься в землю, прося Господа об очищении, об оставлении грехов своих, начинаешь ощущать глубинную связь с благочестивыми предками, с тем, что называют Святой Русью. И как ни старались захватившие власть бесы, но «выкорчевать» эти связующие нас глубинные корни Православной Руси оказалось им не под силу!
А потому Торжество Православия, много веков назад ознаменовавшее победу над ересью, над отступлением от Истины; для нас, нынешних, ещё, наверное, и победа над этой бесовской властью.
Невольно вспоминаются и возвращённые в Россию, в нашу литературу, удивительные произведения Ивана Сергеевича Шмелёва – не просто же так знаменитое «Лето Господне» начинается именно с Чистого Понедельника – то есть с начала очищения. В доме благочестивого купца Сергея Ивановича – отца писателя – всё моют и чистят, но главное, – очищают свои души, «не помышляя про земное», – все, независимо от сословия и положения. Вот и мы, пережив десятилетия безбожия, отречения, беспамятства, становимся хоть немного причастными Великому Таинству, свершаемому рядом с нами! И, дай Бог, чтобы и внутри нас!
А ещё, наверное, как под начинающим таять снегом всё Божие Мироздание незримо готовится к весеннему обновлению, так и душа наша незримо готовятся к Самому Главному Празднику, который, как сказал тот же И.С.Шмелёв, видится «за вереницею дней Поста».
Такие мысли в это особенное для многих время Покаяния всё чаще стали посещать благочестивого Серафима Тихоновича – водителя скорой помощи, которому в пасхальные дни должно было исполниться шестьдесят. Не старость ещё, конечно, но всё же время для подведения неких итогов, для осмысления пройденного пути.
Да вот уже и Вторая Седмица. В центре храма Спаситель в Терновом Венце. А икона эта здесь особенная – возможно, потому, что привезена из Иерусалима, но не только поэтому. Словами не передать – надо увидеть, вернее, даже – ощутить. Да и сам храм удивительный! Недавно отстроенный, в одночасье превратил он безликий московский проспект в некое осмысленное пространство. Сие благодатное место – Храм Преподобной Евфросинии Московской, всего лишь несколько лет назад вознёсшийся над Нахимовским проспектом на Юго-Западе Москвы. Всё в нём преисполнено такой благодати, которую ощущаешь почти физически. А потому просто невозможно уйти отсюда неутешенным! И людей за службой в храме всегда много – ещё бы, одна святыня на такое огромное пространство! Господи! Пресвятая Богородица! Преподобная Княгиня Евфросиния! Спасибо, что освятили место сие! Конечно, благодати преисполнены многие московские храмы и монастыри, но, очевидно, для каждой верующей души есть «своё» – именно своё святое место, где впервые пришло озарение. Так произошло и с нашим героем, молящимся в тот вечер пред удивительным Образом Спасителя в Терновом Венце.
Во Время Великого Поста, конечно, поют меньше, чем обычно, – но всё же поют. Хор стоит над молящимися – это замечательно – потому что ощущение такое, что льётся пение прямо с небес! И всё же центр всего совершающегося в храме и в душе – та самая икона.
То, что при взгляде на неё снова и снова приходят мысли о Величии Жертвы Спасителя Нашего, – совершенно очевидно и естественно. Без этой мысли, этой памяти человек просто перестаёт таковым быть. Но именно здесь, в храме, возведённом на бывшем пустыре, как-то особенно вспоминаются ещё и те, кто принял мученическую кончину за Христа – и не только от рук оголтелых язычников и их жестоких, немилосердных императоров, но и от рук большевистских палачей в окаянном веке двадцатом. Может быть, ещё и потому, что не так далеко отсюда Русская Голгофа – ныне известный всему христианскому миру Бутовский Полигон. Серафим Тихонович хорошо знал Москву – а эту часть города – особенно.
