Я выбрал отличный дом для житья. Хоть что-то делать я умею хорошо. Отличный холмик, с которого хорошо видно местность и ровные склоны с невысокой травой сделали из дома смотровую вышку для созерцания окрестностей. Тишина (еще один бонус моего удачного выбора), дает возможность услышать любого, кто сюда забредет. В общем, я очень рад приобретению такого жилища.
– Ах, да зачем тебе столько оружия? – Вечно заливалась жена.
– Для охоты. – Отвечал я.
– Но ты ведь не охотишься!
– Значит, скоро начну!
Ну, нравится мне коллекционирование орудий, что поделать то?! И, к тому же, в итоге я оказался прав. Выкуси, дорогая!
Рядом тянулась опушка густого леса, откуда я и приношу мясо. Там я испробовал почти всю свою коллекцию. Сначала в ход шли ружья, но они быстро надоели. Охота стала моей жизнью во всех смыслах этого слова. Я уже давно не ем ничего, кроме мяса. Сейчас в ход идут автоматы, а конкретно старый добрый «АК-74». В одиночном режиме он никак не сказался на моей точности, но мне все равно больше нравится использовать автоматический режим. Ведь куда веселее представлять себя героем «шутера» и тратить драгоценные патроны в «молоко». Это дает вкус к жизни. Приправляет его, если хотите. Местные не жалуются на шум. Жаловаться просто некому. Последний житель этой глуши уехал задолго до того, как я тут появился.
Этот «сюр» и безумие, которым в нас плевались столько лет с экранов ящиков. Кто же мог вообразить что подобное окажется правдой? Вирус, съедающий разум, но оставляющий рефлексы. Честно говоря, первое время я и вовсе не замечал разницу между безмозглыми больными и «успешными» людьми. Больно уж они похожи. Однако все оказалось куда хуже, чем предполагали самые истеричные суфлеры в СМИ. Первой пала Европа. С их стеклянными, не запертыми дверями и заборчиками по колено. Излишняя безопасность ведет к смерти, спросите любого, кто хоть раз попадал в аварию, расслабившись за рулем. Ах, ну точно, кого? Как ни странно, но Россия все еще держится. Уж не знаю, сколько нас осталось. Железные двери в подъездах, решетки на окнах и сейф двери почти в каждой квартире идут только на благо в таких условиях. Непреступные крепости суровой жизни в чрезвычайных положениях незаменимая вещь. Я горд, что не загнулся где-нибудь на берегу моря, но чтобы это понять – нужно было дождаться апокалипсиса.
Тишина. До таких мест мало кто добирается и из разумных, неразумных я тут еще не встречал. Много кинематографа было просмотрено, однако (и тут можно посмеяться) я так и не убил ни одного чертового зомби! «Как же так» – Спросил бы кто-нибудь из вас, если б мог. А я расскажу и дело тут совсем не в моих наклонностях пацифизма, как, наверное, уже все поняли, а в голосах
Около пяти лет назад я начал слышать свои мысли и не свои тоже. Да, бывает и такое. Мои мысли начали вести беседы с не моими, а потом это перерастало в спор. Достаточно забавно, если это происходит не с вами. Однако скоро, очень скоро, я перестал осознавать, где в этом беспорядочном наборе слов мои. Диагноз простой – шизофрения. Простой для тех, кто про это читает и очень сложный для тех, кто переживает подобное на собственной шкуре. Тогда то и случилось оно. Или не случилось. Мне сложно теперь у кого-либо спросить.
Это убивает меня больше всего. Не хватает духу поднести пистолет к виску, понимаете? Больше всего страшит не апокалипсис и не то, что происходит сейчас. А то, что оно не происходит нигде. Возможно, когда я убегал в глушь – я убегал на глазах вполне себе здоровых людей? А может не убегал вовсе? Я где-то в мягкой комнате, под надзором и скованный? Неизвестность пугает меня больше всего. Но, сейчас я тот, кем я себя вижу. Я охотник в центре ада. У меня есть автомат, которым часто стреляю в «молоко» и свежее мясо из леса, а быть может и от санитаров, кто его знает?
В общем, если ты читаешь это. Если ты нашел это где-то в лесу, руинах или в одной из разорванных стен психушки – выпей за меня портвейн. Господи, как же хочется портвейна.
Жизнь нашего подъезда ничуть не поменялась с приходом этих монстров. Как мы друг друга ненавидели – так это и продолжается, по сей день. Единственная разница между «тогда» и «сейчас» – это то, что сейчас всякий пришедший за солью посылается ко всем чертям, а именно на улицу.
Дверь у нас очень хорошая. Железная, почти танковая. Нас спасло то, что когда электричество кончилось – наша старая советская дверь запиралась дополнительно на ключ и каким-то чудом ключи эти в числе двух экземпляров не потерялись у многочисленных вахтеров – пропоиц. Один из них хранится у меня. Я что-то вроде хранителя врат, который по велению собственных прихотей может уничтожить маленький мир, состоящий из злобных, плюющихся ядом выживших. С такой дилеммой мне приходится сражаться каждый день. Так как вера в момент подобных событий крепнет с каждым прожитым часом – теперь я всерьез раздумываю: грехом является то, что я так и не открыл дверь, тем самым противясь замыслу Господнему, или же то, что я думаю о таком и кучка озверевших соседей – это и есть несколько Адамов и Ев? Может мы Ноев Ковчег. Тогда почему именно мы?
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru
