Мари в сердцах швырнула письмо матери на стол:
– Эд женился, Николь! И на ком?! На Аннет д’Эворт!
Горничная бросила на неё сочувственный взгляд, в то время как Мари продолжала пылать праведным гневом:
– А клялся, что пойдёт под венец только со мной!
– Но Вы ведь вышли замуж за сеньора де Шато-Солена, госпожа, – робко напомнила Николь.
– Я уверена, что мой кузен женился с досады, потому что не мог влюбиться в дочь какой-то служанки!
– Её отец был дворянином…
– Тоже мне дворянин! – фыркнула Мари. – Покойный д’Эворт служил управляющим в Саше. А Эд – единственный сын графа де Сольё и достоин гораздо лучшей партии. Странно, что мой дядя дал согласие на этот брак.
В это время в дверь кто-то поскрёбся и в комнату вошёл Габриель, брат Николь. Оказалось, что он принёс тюки, которые прислали вместе с письмом родственники Мари. Несмотря на то, что молодая женщина обожала подарки, сейчас, даже не взглянув на них, она приказала:
– Положи всё на сундук, Габриель, и ступай прочь!
Однако, избавившись от тюков, её грум не спешил уходить.
– Что тебе ещё? – заметив это, недовольно поинтересовалась Мари.
– Николь сказала, будто Вы получили письмо из Монбара, госпожа.
– Ну, и что же?
– Может, госпожа Лоренца упомянула о наших родителях…
– Ты думаешь, моей матушке больше делать нечего, как писать о слугах?!
Тем не менее, парень не сдвинулся с места, продолжая сверлить Мари серыми, как и у сестры, глазами. Вспыхнув, молодая женщина схватила со стола пустой кувшин из-под вина и запустила им в брата Николь. Тот поспешил ретироваться, а кувшин, ударившись об дверь, распался на несколько частей. Дав, наконец, выход душившим её эмоциям, Мари отыскала взглядом застывшую от испуга служанку:
– Что стоишь? Немедленно убери всё!
Николь тотчас бросилась подбирать черепки, в то время как её госпожа нехотя взяла со стола письмо:
– Твой отец шлёт вам с братом своё благословение, Николь. Что же касается твоей дочери, то матушка обещает взять её в замок, как только она немного подрастёт.
Лицо горничной осветилось радостью:
– Да благословит Бог госпожу Лоренцу!
Немного успокоившись, Мари бросила взгляд на сундук:
– Интересно, что там прислала матушка?
В тюках, помимо всяких мелочей, оказались три рулона ткани: бархат, шёлк и тончайший муслин. При виде подарков молодая женщина повеселела, и её мысли потекли по другому руслу:
– О чём болтают слуги на кухне?
– Говорят, что в лесу Сорен поселился отшельник, – сообщила её горничная. – Будто бы, как святой Сен-Поль, он предсказывает будущее и помогает женщинам забеременеть…
– Наверняка, это какой-нибудь распутный монах, сбежавший из монастыря. Поэтому не удивительно, что у его посетительниц надувает живот!
– Нет, госпожа, он делает это с помощью молитв.
– И кому он помог?
– Родственница повара, которая вышла замуж за торговца из Нанси, ездила к нему. До этого она шесть лет не могла никак забеременеть. А тут, стоило отшельнику помолиться, как через три месяца она уже была в положении.
– Верно, он берёт за это большие деньги?
– Нет, принимает только еду.
Неожиданно в дверь снова постучали. Вернувшись из прихожей, Николь сообщила:
– Сеньор барон просит Вас, госпожа, спуститься вниз.
В зале Мари увидела своего мужа Рене де Шато-Солена, который сидел во главе общего стола и беседовал с банкиром де Нери. Шато-Солену было уже за тридцать, хотя выглядел он моложе и считался довольно привлекательным мужчиной. Помимо его гостя, флорентийца, здесь также находились Эмма, золовка Мари, её сын Ферри фон Лауф и старуха, дальняя родственница Рене, по имени Сибилла.
– Почему Вы так долго? – с недовольством осведомился барон у жены. – Я думал, Вам будет интересно послушать господина де Нери!
Не успела Мари ничего ответить, как сестра Шато-Солена ехидно заметила:
– Наверно, Ваша супруга, дорогой брат, прихорашивалась, чтобы понравиться гостю.
– Я читала письмо от матушки и разбирала подарки: там есть прекрасные ткани для моего нового платья, – похвасталась Мари, заняв своё место рядом с мужем.
– К чему шить новые наряды, если их всё равно некуда надеть, – не успокаивалась Эмма.
Прямая, как жердь, с белобрысыми волосами и холодными серо-голубыми глазами, она была копией своего брата. Однако, те же самые черты лица, которые оборачивались у Шато-Солена достоинством, отнюдь не красили её.
Уловив зависть в голосе золовки, Мари усмехнулась, в то время как её муж спросил у банкира:
– Куда Вы поедете от нас, господин де Нери?
– В Аугсбург, сеньор. Хочу открыть там отделение моего банка.
Кареглазый, с круглым лицом, гость казался типичным итальянцем. В молодости, переехав из Флоренции в Париж, он занялся там банковским делом и вот уже более двадцати лет являлся компаньоном бабушки Мари, графини де Сольё.
– Фуггеры прислали мне охранную грамоту, подписанную императором, – продолжал между тем банкир. – Да вот только не знаю, поможет ли мне она. В Германии, как я слышал, сейчас неспокойно…
– После выступления этого еретика Лютера там действительно всё встало с ног на голову, – согласился с ним хозяин. – Не говоря уже о мужицких бунтах. Моей сестре госпоже фон Лауф об этом известно как нельзя лучше. Бунтовщики убили её мужа и разграбили поместье. Хвала Богу, хоть ей самой и моему племяннику удалось спастись.
– Прошу Вас, не напоминайте мне об этом, дорогой брат, – вздрогнула Эмма. – Я до сих пор слышу крики моего покойного Франса, когда мятежники привязали его к вертелу и стали поджаривать на медленном огне.
– На месте императора я бы повесил этого Лютера на первом суку, – поддержал мать Ферри, красивое лицо которого на мгновение исказилось от злобы.
– У вас, в Лотарингии, как я слышал, разбойники тоже пошаливают, – после паузы заметил банкир. – Вроде бы даже какого-то купца ограбили под Нанси.
– Это правда. Но герцог уже дал указание бальи поймать этих висельников, – поспешил успокоить гостя Шато-Солен.
– Надеюсь, господин де Нери, у Вас надёжная охрана? – добавил он затем.
– Да, конечно.
Мари забавляло то, что её муж явно не знал, как вести себя с Бенедетто Нери: с одной стороны, тот был не только банкиром, но и купцом, так как приторговывал сукном, а, с другой, дворянином. Однако после упоминания о немецких банкирах Фуггерах, чьими клиентами были папы и короли, барон явно проникся уважением к гостю.
В свой черёд, Мари любезно осведомилась у последнего:
– Как здоровье Вашей супруги, мессир Бенедетто?
– Слава Творцу, она здорова, мадонна, – тоже перешёл на своё родное наречие флорентиец.
Краем глаз Мари заметила, что лицо Эммы сразу вытянулось. Как и брат, помимо французского, та знала только немецкий язык.
– А где Ваши дети? – как ни в чём не бывало, продолжала Мари, которая не могла отказать себе в удовольствии позлить золовку.
