По притихшим улочкам Сан-Витторио неслась красная спортивная машина с откидным верхом. Вслед ей поворачивались многие – такие автомобили были редкостью в этом городе. За рулем сидел темноволосый мужчина в солнечных очках. Время от времени он поглядывал на часы и сокрушенно качал головой. Мужчина опаздывал, и, судя по его торжественной одежде, опаздывал на какое-то очень важное и ответственное мероприятие. На нем был черный костюм-тройка, неуместный для жаркой погоды, и белоснежная рубашка, тугой воротничок которой плотно облегал его крепкую шею. В верхнем кармане пиджака нежно белел цветочек.
Мужчина относился к обладателям той счастливой внешности, которая нравится всем женщинам подряд. Его нельзя было назвать смазливым красавчиком, но он без сомнения пришелся бы по вкусу и юной школьнице, и зрелой домохозяйке, и видавшей виды покорительнице мужчин. Черные густые волосы завивались на концах в тугие колечки. Если бы мужчина снял хотя бы на секунду темные очки, то можно было бы убедиться в том, что у него необыкновенно светлые глаза. В сочетании со смуглой кожей и орлиным профилем это всегда производило неотразимое впечатление на противоположный пол.
Мужчина прекрасно об этом знал.
Внезапно запищал мобильный телефон, лежащий на сиденье рядом. Мужчина чертыхнулся сквозь зубы и потянулся к нему. Но как только он ответил на звонок, и в трубке раздался умильный женский голос, хмурая складка на его лбу тут же разгладилась.
– О, привет, крошка, – проговорил он бархатным голосом.
– Здравствуй, Микки, дорогой, – проворковала его невидимая собеседница. – Я так по тебе соскучилась…
– Я тоже, моя лапочка.
Мужчина поплотнее прижал трубку к уху. Конечно, запрещено вести машину и одновременно разговаривать по телефону, эта милая беседа вполне может закончиться огромным штрафом, но разве можно в чем-нибудь отказать такой женщине, как Мариэтта?
– Знаешь, что я сейчас делаю? – спросила она интригующим тоном.
– Понятия не имею, – улыбнулся тот, кого фамильярно назвали Микки.
– Я сижу и переживаю. И это в такую рань…– В голосе Мариэтты послышались слезы.
– И почему же, любовь моя? Кто посмел обидеть тебя? – с притворной суровостью воскликнул мужчина.
Мариэтта обожала драматизировать, и он охотно ей подыгрывал.
– Ты, – последовал незамедлительный ответ. – Тебя нет со мной рядом…
В горле Мариэтты булькнул смешок. Он представил себе ее сейчас – такую красивую, холеную, соблазнительную, и на секунду выпустил руль из рук.
– На мне сногсшибательное платье, – продолжала тем временем Мариэтта, чувствуя, что ее слова производят неизгладимое впечатление. – Оно золотистое и очень идет к моей коже.
Это была сущая правда. Мариэтта очень любила все оттенки желтого; они прекрасно гармонировали с ее загаром.
– Оно длинное и легкое, вся спина открыта, – со вкусом описывала она, – а на плечах тоненькие бретельки. Сущее великолепие.
– Охотно верю, – сказал мужчина. Он знал, что у Мариэтты отменный вкус.
– Ты должен увидеть это чудо. – Тон девушки стал вкрадчивым. – Я очень хочу, чтобы ты приехал и поскорее снял с меня это платье…
– Но, детка, ты же знаешь, что это сейчас невозможно, – простонал он, по достоинству оценив картину, нарисованную Мариэттой.
– Почему? – удивилась она.
Мужчина замялся. Они уже говорили с Мариэттой на эту тему, неужели ему придется повторять? Как неприятно…
– Но почему же? – настаивала девушка.
– Мариэтта, любовь моя, разве ты забыла? – пробормотал он. – Я ведь в некотором роде женюсь сейчас…
Мужчина страдальчески сморщился. В трубке рассмеялись.
– Ах, да, вечно у меня все из головы вылетает. Но тогда сегодня вечером?
Мужчина вздохнул. Да, это было бы просто великолепно. Но, увы…
– Боюсь, вечером я тоже буду занят.
– Фу, гадкий мальчик. Как тогда насчет завтра?
– Чудесно, моя рыбка, я постараюсь вырваться, – расцвел мужчина. – Ты ведь на меня не сердишься?
– Что с тобой делать! – туманно воскликнула Мариэтта. – Целую тебя, Микки, и до завтра…
Мужчина чмокнул губами, изображая звук поцелуя, и отключился. Он небрежно кинул телефон обратно на сиденье. Настроение его значительно улучшилось. Мариэтта, конечно, девушка умная и без комплексов, но с женщинами никогда ничего не знаешь наверняка. Было бы очень жаль прервать их знакомство в таком интересном месте, ведь они встретились всего лишь неделю назад…
И легкомысленный водитель погрузился в приятные воспоминания, совсем не думая о том, что через несколько кварталов покажется церковь, в которой наступит конец его холостой жизни.
– Мама, тебе не кажется, что я похожа на свадебный торт? – спросила юная девушка, придирчиво разглядывая себя в большое зеркало. В этот день, самый важный и счастливый в ее жизни, ей хотелось быть прекраснейшей на земле. А изображение в зеркале несколько не соответствовало ее представлению о прекрасном.
– О чем ты говоришь, дитя мое! – воскликнула с негодованием крупная темноволосая женщина, в расплывшихся чертах которой угадывалось некоторое сходство с милым личиком девушки. – Ты прелестна.
Она говорила с такой уверенностью, что сомнения девушки поколебались. Раз мама находит, что это хорошо, значит, так оно и есть. И она снова повернулась к зеркалу. Оттуда на нее смотрела невысокая девушка в пышном подвенечном платье. Черные волосы уложены в высокую торжественную прическу, на шее поблескивает бриллиантовое колье, подарок отца к свадьбе. И совсем незаметно, что корсет больно врезается в бока, а в широком кринолине нельзя спокойно сделать и шага.
– Ты изумительна, дочка, – повторила сеньора Родригес, видя беспокойство юной невесты. – Твой жених сойдет с ума от восторга, когда увидит тебя.
При упоминании о женихе дочери, губы достойной сеньоры неодобрительно поджались. Ее бы воля, не видать этому парню ее дочки как своих ушей. Однако отец во всем потакает глупышке, а в семье Родригес не принято перечить ему. И раз она пожелала этого Микки в мужья, то так тому и быть. Сеньор Родригес в лепешку расшибется, лишь бы его крошечная дочурка была счастлива.
Однако еще по-детски круглые щечки невесты зарделись при напоминании о том, кто скоро станет ее мужем, и мать поняла, что ее страхи и сомнения никому не нужны.
– Господи, Роза, как я хочу, чтобы у тебя было все хорошо! – воскликнула сеньора Родригес с пылом и прижала к себе дочь, сминая дорогие венецианские кружева, которые украшали платье невесты.
Без четверти десять Майкл Бойд, он же попросту Микки, лихо подкатил к церквушке Святой Марии. На ступеньках его уже поджидал Хосе, помощник и доверенное лицо сеньора Родригеса. Длинное худое лицо Хосе не выражало никаких эмоций, пока он наблюдал за Майклом, выбиравшимся из машины. Однако сеньор Родригес, который очень хорошо знал своего помощника, сказал бы, что Хосе ужасно злится. И было из-за чего.
