Елена Ермолович - Ртуть и золото

Ртуть и золото
Название: Ртуть и золото
Автор:
Жанр: Исторические любовные романы
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Ртуть и золото"

Лекарь Яков Ван Геделе прибывает в Москву, только что пережившую избрание новой императрицы. Потеряв своего покровителя, шпиона, отравленного ядом, Яков бежит в Москву от дурной репутации – в Кенигсберге и Польше молва обвиняла в смерти патрона именно его.

В Москве, где никто его не знает, Яков мечтает устроиться личным хирургом к какому-нибудь в меру болезненному придворному интригану. Во время своей московской медицинской практики Яков наблюдает изнанку парадной столичной жизни и в необычном ракурсе видит светских львов и львиц. Среди них – пара императорских фаворитов, составляющих с императрицей безумный любовный треугольник, Бюрен и Левенвольд, герои романа «Золото и сталь»…

Бесплатно читать онлайн Ртуть и золото


Иллюстрация на обложке – Мария Григорец

Серийное оформление – Василий Половцев

Внутреннее оформление – Ирина Гришина

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.



Издание подготовлено при участии литературного агентства «Флобериум».


© Е. Ермолович, 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2022

* * *

And, to be sure that is not false I swear,

A thousand groans but thinking on thy face

One on another’s neck do witness bear

Thy black is fairest in my judgment’s place.

In nothing art thou black save in thy deeds,

And thence this slander as I think proceeds.

(Sonnet 131 by William Shakespeare)

Павлины и тати


– Настепнего ранка пшибылы два трупе, – пел возничий на облучке с таким нарочитым трагическим завыванием, что его пассажиры, не знавшие по-польски, переглянулись и вопросили:

– О чем может быть эта песня?

– Наутро приплыли два трупа, – перевел с удовольствием нотариус-поляк, а товарищ его прибавил перевод уже следующей фразы:

– И весла с того челнока.

Два пассажира, лекарь-фламандец и жид-ювелир, пригорюнились. И было отчего – холодно было в карете, печку пожадничали, понадеялись, видать, на весну раннюю и дружную. И соседи по карете, те самые два нотариуса-поляка, попались сволочи. Нотариусы день свой начинали с чеснока, как будто ждали нападения упырей, и продолжали – зловонным дешевым табаком, и так до самой ночи, до постоялого двора.

Наконец-то возле Ченстохова поляки сошли, и ямщик крикнул трубно и весело:

– Принимай павлинов!

И не обманул – в карету забрались два монаха-паулина, в коричневых католических рясах. Один прижимал к груди квадратный маленький сверток, а другой – наоборот, сверток веретенообразный.

– Что ж в багаж не привязали? – огорчился Фима Любшиц, ювелир жидовский, пожилой юноша, мелкий, вострый, с томно припухшими розовыми веками. Был Фима тонок и изящен, но все равно опасался, что со свертками – места ему в карете совсем не останется.

– Нельзя! – строго отвечал монах и прибавил, смеясь: – То реликвии святые.

Под своим капюшоном был он весел, румян, словно блином умыт, и белые отросшие волосы нежно осеняли его голову и щеки – как пух на утенке, видать, с дорожными заботами монах позабыл побриться. Глаза католик имел самые плутовские и говорил высокой темпераментной скороговоркой, словно был не монах, а, например, барышник. Спутник его, тот самый, что с длинным свертком, лысый, огромный, занял собою полкареты и теперь сидел молча, потупив очи, и притворялся спящим. Обросший же католик-весельчак пристроил свой маленький сверток на коленях и спросил, горохом рассыпая быстрые немецкие слова:

– А что, ребята, кто ведает – открылась ли Москва?

– А разве была она закрыта? – удивился четвертый пассажир, Яков Ван Геделе. Яков этот, по профессии лекарь, был молод и хорош собою, темной масти, но с глазами очень светлыми, такие глаза романисты именуют бриллиантовыми. Неправильность черт его искупалась их живостью и почти девической миловидностью.

– Тю, как же ты едешь и не знаешь! – расхохотался монах. – Почитай, весь февраль Москва закрыта была, кордоны стояли, не пущали никого – ни на въезд, ни на выезд. По политике ловили кого-то. А сейчас – отверзли врата, гуляй голытьба, – монах поднял руки, потянулся, и под рясой его что-то весело звякнуло.

Стояла весна одна тысяча семьсот тридцатого года – в России только-только выбрали новую государыню, и потому, наверное, перекрывали и дорогу в столицу – власть делили, берегли сладкий каравай от лишних ртов.

Ямщик затянул опять свою трагическую протяжную песню, и некому больше стало перевести – о каких еще новых злосчастьях ведется в ней речь.

Фимка спросил с ласковой осторожностью:

– А вы, святые отцы, не страшитесь ли разбойников?

Весельчак тут же отвечал с готовностью:

– Слыхал ли ты, жидовин, о воинстве Христовом? Добрый монах всегда отстоит себя.

Спутник его очнулся на миг, разбуженный подвернувшейся под полозья кочкой, и пробормотал что-то по-русски, то ли в ответ на Фимкин вопрос, то ли так. Явно не ждал он, что его здесь поймут, да только Яков Ван Геделе по-русски прекрасно понимал. И разобрал, что именно сказал гигант как бы про себя:

– А чего нас бояться?


Как только дорога завернула в лес, ямщик бросил петь, и паулины почему-то соскучились, как будто чего-то им в дороге стало недоставать. Жид и фламандец переглянулись – дурное предчувствие передалось и им. Такой лес, темный, хвойный и долгий, по всему обещал разбойников. И – не обманул.

Кони вдруг встали, и тут же послышался жуткий свист – как будто отовсюду сразу, – и выстрелы, и ямщик мешком свалился с облучка. В переднее окошко видно было – и как он упал, и поваленное дерево, преградившее лошадям дорогу.

– Вот и здрасьте, кошкина отрыжка! – как будто даже обрадовался обросший весельчак-паулин, будто бы обрел наконец-то нечто долгожданное. Товарищ его мгновенно размотал свой сверток, извлек из него два ружья.

– Кто горазд – стреляет, остальные – на пол, – скомандовал он весело и прикладом вышиб у кареты стекла. Фимка тут же с готовностью скатился на пол, по пути уже что-то пряча во рту. Ювелир, не кот начхал. Яков с не меньшей готовностью рванул из-за пояса единственный пистолет, присел возле импровизированной бойницы и вгляделся в заснеженные ветви – не мелькнет ли среди них голова. Не мог он не оценить – невольно – как вдруг ожил и заиграл огненно прежде сонный здоровяк-монах.

– Одного снял! – Грохнул выстрел, кусты шевельнулись, брызнули снегом и польской руганью, и гигант похвалил сам себя: – Ай да я! А где первый – там и второй!

Яков даже не видел разбойников за ветвями, а этот, божий человек, – прекрасно различал, и готовился уложить еще пару. Белокурый же весельчак-паулин тем временем выбрался из разбитого переднего окошка на облучок и теперь поворачивал карету – в обратный путь. Слышно было, как пули свищут над облучком, но вотще – отважный паулин уцелел, развернул карету, и кони заржали, и понесли – уже обратно.

– Слава господу, кони целы, – монах зорко оглядел несущиеся за окнами деревья – снежный сквозняк так и стремился в разбитые стекла, – поддернул рукава, снял ружья с окон и бережно завернул их обратно в рогожку. – Вот и отстрелялись. Поднимайся, кончилась потеха, – толкнул он ногою все еще дрожащего на полу Фимку.

– Куда мы теперь? – спросил Яков, убирая пистолет обратно за пояс. Было ему немножечко стыдно – стрелять-то он стрелял, да только навряд ли попал в кого.

С облучка отозвался импровизированный возница:

– До Варшавы объездом, здесь осталось с гулькин хер. А там – нового кучера отыщем, не я же вас до Москвы повезу, я не за то деньги выкладывал, чтобы на ветру зад морозить. – Видно, то была шутка – весельчак сам себе рассмеялся.


С этой книгой читают
«И в каком столетии ни живи, никуда не денешься от любви». А уж тем более если это столетие дворцовых переворотов!На гребне волны грандиозных интриг и свершений галантного XVIII века возносятся два великолепных царедворца. Неожиданно для себя самого на вершине оказывается Иоганн Бюрен, в дальнейшем вошедший в историю как мрачный злодей Бирон, фаворит императрицы. И Рене Лёвенвольд, авантюрист, темный человек в ореоле скандальных слухов, любимец д
«Кто был охотник? – Кто – добыча?Всё дьявольски наоборот!»Закат правления Анны Иоанновны, 1740 год. Придворный бестиарий, объятый пламенем, передел власти, шпионы, алхимики, карлы, гризетки, тайная канцелярия и чёрные мессы. Балы, катания на льду и праздничные квалифицированные публичные казни. Царская последняя охота – на опасного хищника.И те двое, кому никак нельзя быть вместе – и невозможно расстаться.
Принц в изгнании, игрок, лениво переставляющий фигуры в перерыве между партиями, и принц воров – арестант с рваными ноздрями и чёрными клеймами русской каторги. Противоположности не притягиваются, конечно, но с любопытством смотрят друг на друга.Роман-путешествие с одной стороны Стикса па другую его сторону. В долгой дороге каждый развлекается как умеет: кто-то играет в карты, а кто-то – откусывает пешкам головы.
Во время войны все выживают, как могут. Но, кроме войны, люди влюбляются, переживают предательства и учатся радоваться жизни. Адель до недавнего времени была девушкой из дворца, теперь же это ловкий и умный воин и стратег. Что заставило её изменить образ жизни? Любовь, а может, предательство, или же боль? Она путешествует, воюет за свой народ и влюбляется в человека, который вряд ли сможет кого-то полюбить. У Адель есть четыре причины выжить, как
Времена Ивана Грозного… Немногословный, обаятельный Ратмир прибился к труппе скоморохов четыре года назад и стал их предводителем. Его образование и блестящий аналитический ум помогают ему в раскрытии кровавых преступлений, что приносит не только признательность окружающих, но и появление серьёзных недругов. Друзья-скоморохи всегда вместе в беде и в радости, вот только в какой-то момент они начинают понимать, что Ратмир не совсем тот, за кого себ
Молодая вампирша Эверилд отправляется юнгой на пиратский корабль, чтобы развеять скуку. Приключения, драйв и несметные богатства, что еще надо для счастья? Но неожиданно для себя, она влюбляется в капитана корабля, и даже не смотря на взаимные чувства, их счастье длится не долго. Маленькую пиратскую флотилию окружает эскадра султана Османской империи, и ее правитель желает заполучить в свою постель молодую Эверилд. Сможет ли вампирша избежать раб
Николай Эдуардович Гейнце – русский писатель, журналист, драматург. Автор многочисленных исторических романов, персонажами которых, как правило, являются первые лица государства. Однако еще большую известность Гейнце приобрел как автор любовных романов, пользовавшихся популярностью и выдерживавших неоднократные переиздания. Роман «Власть женщины» это книга о любви и равнодушии, о преданности и коварстве, и о прочих вечных вопросах… Вечное – это л
Контроль является одной из важных функций управления, обеспечивающий достижение его цели. В работе автор раскрывает содержание контроля как элемент научного управления на примере практики важной и сложной строительной сферы. Контроль строительства имеет многолетнюю практику, в том числе актуальную проблему повышения его эффективности. В данной работе с учетом достижения научного управления предлагается принципиально другое видение совершенствован
Из мозаики 126 репрезентативных и остросюжетных рассказов автора, его родных и знакомых о реальных событиях (никаких фантазий), создана многослойная панорама столетней истории советских евреев (1917–2017). Композиционным стержнем четырёх частей (книг) романа-сценария является цепь из семи чудес, коллективно сотворённых советскими евреями по типовым моделям Всевышнего. В пятой части (книге) представлены декорации исторической драмы в виде 10 очерк
Сказки для взрослых и детей. Добрые и смешные, перечитывать, которые можно в разном возрасте с 3 до 100 лет и находить что-то новое. Время добра и волшебства! Наслаждайтесь!
Уважаемые взрослые! Ответьте, пожалуйста, наконец, на наши детские вопросы. Их много накопилось. Нет, не что такое «хорошо» и что такое «плохо». Это мы, крохи – дети, получше вас знаем. Моя книга для референтных взрослых, получивших счастливейшую из возможностей – общаться с настоящими реальными детишками. Это даст шанс не только заглянуть в далекое и светлое Будущее, но и лично поучаствовать в нем: петь голосами наших детей, смотреть на мир их г