В калёном чёрном лесе,
За дубравой,
Где сосны рвутся в небо,
Шепчут травы
На заговор, разлуку, на отраву,
Пригнувшись до земли спиною-коромыслом,
Ведьмака древняя
Ведёт говор со смыслом.
– Что ж ты молчишь, Настасья?
За делом ли пришла?
Коль за помогой,
Благодарствуй смело.
Не бойся, милая,
Я ретивое успокою.
Что ж голову воротишь?
Что с тобою?
– Я не к тебе пришла,
А за лесным убранством.
Мне в кабалу твою
Не надобно попасть.
Что вам, постылым,
Души собирать,
Так это всласть!
Анафеме б тебя придасть!
– Да полно, милая.
Неужто нет обиды? Всё знаю я!
Смотри, ручей мутится.
Вон почервонел, аки кровь.
В народе гул идёт,
Намедни я узнала,
Как побледнела ты
Да со двора бежала.
– Не извести меня докучным наговором.
Что я робка, то недостаток мал,
Во мне сильна душа и крепко тело.
А люди вот не ведают, что деют,
Златые гривны ум застлали им.
Князь-батюшка, кудрявый Серафим,
Их рассыпает гулкими горстями
Да покупает языки кистями.
Идёт молва – что пламени поток
Мою судьбу под всполох забивает,
Ведёт к постылому на двор.
Не нужен мне твой заговор!
При нечестивых нравах здешних
Краса моя не в радость, на беду.
Я за опричника Дружину не пойду,
Не стану я собачьею женою!
Уж лучше в монастырь склонюсь я головою.
– Под стать тебе такие речи.
Вот мне толкуешь, что робка, а верой гордою полна.
Ты не смотри, что я не молода,
Красою, статью, милосердьем дружка
Была я, словно ты, заблудшая подружка.
Смирись! Не сквозь пузырь смотри на мир,
А без прикрас, оборотись,
Они ж тебя с лица земли сотрут.
Князь для себя добычу вытворяет.
Ему чем ближе к ездовой метле,
Тем чаще он казною щеголяет.
Тебя засватать у него в уме,
Да не себе,
а тёмному в ночи наезднику на русские посевы.
А ты, будь ласкова, языкоблудством не шути,
Заступника себе найди.
Вновь омрачились очи девы.
– Да кто ж меня без доли примет,
В свои хоромы возведёт?
Сколь не разумен мне оплот такой,
Лишь в стенах святых обрету покой,
И камень серый брачным станет ложем.
Послушницей и божию невестой
Мне будет лучше,
Чем стервятника женой.
– Не голоси, что свято пусто место!
