Cтарообрядчество по определению связано с историей. Старообрядцев всегда отличала глубокая историческая память. Для них не только недавно подвизавшиеся русские святые, но и библейские праотцы и пророки были реально жившими людьми, составлявшими всю совокупную целостность православного мира.
Излагая историю грехопадения первых людей, протопоп Аввакум с удивительным сочувствием, будто адресованным его современникам, писал: «Бытие паки: “и вкусиста Адам и Евва от древа, от него же Бог заповеда, и обнажистася”. О миленькие! Одеть стало некому; ввел дьявол в беду, а сам и в сторону. Лукавой хозяин накормил и напоил, да и с двора спекнул. Пьяной валяется на улице, ограблен, а никто не помилует».
Историческую память старообрядчества питали не только богослужебные тексты, но и сочинения – византийские и отечественные, последовательно излагавшие единую линию христианской истории.
Еще одной непреходящей ценностью для людей древлеправославия была семья. В семье формировались религиозные взгляды человека, его духовные устои, его повседневная культура. Примечательно, что собственно детской литературы на Руси ранее XVII века не существовало. Ребенка окружали герои устных фольклорных жанров – сказок, былин и песен, но грамоту он начинал постигать по серьезным, недетским книгам – Псалтыри и Часослову, т. е. вникая в высокие образцы христианской поэзии и богослужения.
В начале XX века, когда старообрядчество получило возможность развиваться свободно, оно предприняло попытку адаптировать для своих нужд существовавшую тогда в России систему среднего образования. В 1912 году в Москве на Рогожском кладбище открылся Старообрядческий институт.
В 1914 году директор Института Александр Степанович Рыбаков составил книгу «Старая вера. Старообрядческая хрестоматия», предназначенную для углубления познаний старообрядцев в своей собственной истории.
Почти столетие спустя вышла хорошо иллюстрированная книга другого жанра: «Старообрядчество: Иллюстрированная энциклопедия» (М., 2005), разъяснявшая основные вероучительные понятия и освещавшая главные события почти трехвековой истории. После другого, не менее трагического периода в истории старообрядчества это издание, подобно хрестоматии Рыбакова, носило новаторский характер.
Та книга, которую читатель держит в руках, также предназначена и для детей, и для взрослых. Это книга авторская, она включает краткие исторические очерки, хронологически охватывающие более чем тысячелетие: от крещения Руси святым князем Владимиром до современной истории старообрядчества. Это не первая книга Дмитрия Урушева. Историк-религиовед по образованию, он свободно владеет и материалом, и языком.
История нашей страны изложена со старообрядческой точки зрения, в основе которой лежит понятие неизменности и преемственности церковной традиции. Здесь нет полемического подтекста, а есть объективный взгляд на реально произошедшие события, на подлинную историю значительной части русского общества – той части, которая сохранила верность вере отцов и дедов, сохранила их культурное наследие, а сохранив – дала возможность и нам, людям уже XXI века, прикоснуться к этим чистым родникам живой русской традиции.
Елена Михайловна Юхименко,
доктор филологических наук, заслуженный работник культуры РФ
История русского непослушания
Дмитрий Урушев адресовал свою книгу об истории русского старообрядчества преимущественно подрастающему поколению. Поскольку автор предметно занимается темой староверия, то в этом смысле для него не было другого выбора. Но писать подобную книгу для юношества – достаточно смелое решение. Ведь ее можно было бы назвать «Историей русского непослушания».
Помнится, народовольцы объявили бунт против патриархальной триады: Бога, царя и отца. Задолго до нигилистов XIX века староверы восстали против воли царя, задумавшего церковную реформу. Однако бунт защитников старых обычаев был объявлен во имя Бога и верности отцам. Верности светскому властителю они противопоставили верховную власть Господа, в непослушании царству земному они опирались на авторитет слова Божьего. Так что в этом смысле влияние книги на неокрепшие умы будет верным в духе политико-педагогических веяний последнего времени.
Но история русского староверия – все же и история русского бунтовщичества. Не случайно многие народные движения возглавлялись приверженцами старой веры. В предлагаемой книге можно найти главы про восстания стрельцов и казачьих вождей Булавина и Некрасова, оборону от царских войск соловецких монахов. Сопротивление социальной несправедливости на Руси часто обосновывалось крайним консерватизмом, который многие считают косностью.
Как говорил Пушкин, правительство – единственный европеец в России. Это верно и в отношении истории старообрядческого сопротивления. Казалось бы, русские самодержцы открыли страну для новых веяний. Алексей Михайлович начал с духовной культуры, а Петр Алексеевич продолжил в области технологий и создания имперской политической системы. Прогресс! Но царей объявили антихристами, упрямцы шли на смерть, лишь бы не брить бороды и не пить кофей.
Казалось бы, какой урок могут извлечь читатели из этих рассказов о непослушании миллионов верующих на Руси? В Библии, с которой строго соотносят свое поведение набожные староверы, такое поведение целого народа называется словом «жестоковыйность». Оно используется и в хорошем, и в плохом смысле, как и все в этой непростой Книге.
Народ Израиля назван жестоковыйным за то, что отказался признавать нововведения Моисея, обратившись к старому, более понятному для них способу богопочитания. Но именно за это качество, за отказ сгибать по приказу начальства «выю», то есть шею, Бог возложил на этот народ особую миссию.
Что-то похожее произошло со старообрядцами. Благодаря трехвековому сопротивлению имперской государственной машине в этой среде сохранился дух вольности, который совсем исчез в остальной, крепостнической России, придавленной единомыслием. Парадокс, но именно староверы, купцы и промышленники, стали в России проводниками капиталистического прогресса. Купеческий прогресс, конечно, тоже нес в себе противоречия, что достаточно отражено в русской литературе.
В ответ на неповиновение империя и ее официальная Церковь подвергли староверов жестоким, упорным гонениям. Приходит на ум сравнение с Новгородской республикой, которую двумя веками ранее раздавили московские князья. И в случае с Господином Великим Новгородом, и в случае со старообрядческими анклавами в русской глубинке самодержавие столкнулось с несистемной вольницей. Наряду с официальной Россией возникла альтернативная страна старообрядцев, тоже русских, тоже христиан, но живущих независимо от царя-батюшки. В этом, наверное, следует искать объяснение упорству гонений на упрямцев.
