Маргарита Акулич - Ружаны и евреи. История, холокост, наши дни

Что в имени тебе моем?

Оно умрет, как шум печальный

Волны, плеснувшей в берег дальний,, Как звук ночной в лесу глухом.

Оно на памятном листке

Оставит мертвый след, подобный

Узору надписи надгробной

На непонятном языке.

(Александр Пушкин)

«1. Имя городка происходит от имен двух дочерей князя – владельца Ружан (Лев Сапега?).

2. Название города происходит от названия цветка – розы.

3. Урожай – от этого слова произошло современное название.

4. Очень похожа на версию 3, но слово «урожай» заменено словом «рожъ» (злак).

5. На самом деле название произошло даже не от злака, а трансформировалось от корня «рог» (в смысле «угол», «поворот»).

6. Название перенесено первым владельцем из Польши, где на 200 лет ранее уже был городок с таким именем.

7. В названии городка заложено название католического обряда «Розарий».

8. Основой является древнерусское слово «Ружь» (или «Рузь»), трансформировавшееся впоследствии в Русь.

9. Ружа – следует переводить как островок среди болот…»

«Происхождение названия Ружаны (Рожана, Ржаная) иногда связывают со словом „урожай“, говорящем якобы о богатстве окрестных полей… Но легенды и предания с этим не соглашаются. Рассказывают про мудрого князя, владельца этих мест, у которого были прекрасные дочери Ру и Жанна или Роза и Анна, в честь них и были названы Ружаны, а может их звали Ру и Пру, и тогда уже названы их именами два соседних города Ружаны и Пружаны. Точно можно сказать лишь то, что название местечка связано с названием речки Рожанки, впадающей в Зельвянку на её изломе».

«Когда наконец-то приехала скорая помощь, осмотревший меня врач никак не мог понять, что же такое произошло и почему у меня, при такой глубокой ране, не течёт кровь. Но он не знал ещё и того, что у меня не только не текла кровь, но я также не чувствовала никакой боли вообще! Я видела рану своими глазами и по всем законам природы должна была чувствовать дикую боль… которой, как ни странно, в данном случае не было совсем. Меня забрали в больницу и приготовились зашивать.

Когда я сказала, что не хочу анестезию, врач посмотрел на меня, как на тихо-помешанную и приготовился делать обезболивающий укол. Тогда я ему заявила, что буду кричать… На этот раз он посмотрел на меня очень внимательно и, кивнув головой, начал зашивать. Было очень странно наблюдать, как моя плоть прокалывается длинной иглой, а я, в место чего-то очень болезненного и неприятного, чувствую всего лишь лёгкий „комариный“ укус. Врач всё время за мной наблюдал и несколько раз спросил всё ли у меня в порядке. Я отвечала, что да. Тогда он поинтересовался, происходит ли подобное со мной всегда? Я сказала, что нет, только сейчас.

Не знаю, то ли он был весьма „продвинутым“ для того времени врачом, то ли мне удалось его каким-то образом убедить, но, так или иначе, он мне поверил и больше никаких вопросов не задавал. Примерно через час я уже была дома и с удовольствием поглощала на кухне тёплые бабушкины пирожки, никак не наедаясь и искренне удивляясь такому дикому чувству голода, как если бы я была не евшая несколько дней. Теперь я, естественно, уже понимаю, что это просто была слишком большая потеря энергетики после моего „самолечения“, которую срочно требовалось восстановить, но тогда я, конечно же, ещё не могла этого знать.

Второй случай такого же странного самообезболивания произошёл во время операции, на которую уговорила нас пойти наш семейный врач, Дана. Насколько я могла себя помнить, мы с мамой очень часто болели ангиной. Это происходило не только от простуды зимой, но также и летом, когда на улице было очень сухо и тепло. Стоило нам только чуточку перегреться, как наша ангина была тут, как тут и заставляла нас безвылазно валяться в постели неделю или две, чего моя мама и я одинаково не любили. И вот, посоветовавшись, мы наконец-то решили внять голосу „профессиональной медицины“ и удалить то, что так часто мешало нам нормально жить (хотя, как позже оказалось, удалять это необходимости не было и это опять же, было очередной ошибкой наших „всезнающих“ врачей).