Валерий Шубинский - Рыбы и реки

Рыбы и реки
Название: Рыбы и реки
Автор:
Жанры: Современная русская литература | Стихи и поэзия
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Рыбы и реки"

"Рыбы и реки" – шестая книга петербургского поэта включает стихи, написанные между летом 2012 и весной 2015 года. "Стихи Шубинского приобрели за последнее время новое звучание, через метафоры и виртуозную оркестровку текста стала пробиваться дерзость, говорящая скорей о веселой зрелости, чем о беспечном мальчишестве" (В.Месяц).

Бесплатно читать онлайн Рыбы и реки


С луной и без луны

«Аггелом с зерцальною трубой…»

Аггелом с зерцальною трубой —
в хоррор пыли? В сине-голубой
страх – птенцом, замерзшим на пару?
Нет, ни в то, ни в это не замру.
Буду инфракрасным дурачком
вздрагивать над суженным зрачком.
Буду в громкой раковине жечь
до дыханья стершуюся речь.
2012

Четыре стихотворения с луной

«Кто это, где это? В лунном сиянии…»

Кто это, где это? В лунном сиянии
ездят на лодках, ходят пешком.
(Тучки небесные родом из Дании
сизым присыпаны порошком.)
Или скрипят по периметру скверика
восемь скамеек на ржавых цепях.
(Щелканье жестких лучей и истерика
ветра, который ничем не пропах).
Родом из Дании, родом из пения,
родом из Туле, из дали, со дна.
(В полночь заканчивается шипение
ветра – и схлопывается луна)
Но до утра выдыхают на столиках
блюдца, и звери волшебных кровей
Ходят на лодках, ездят на роликах
в люминисцентной пыли до бровей.

Летняя повесть

Фальшивых лучей о лучи залипание
и куст-птицеед из какого-то сна,
колючие земли (сплошная Испания!),
вертлявая дырка (луна не луна).
Бочар ввечеру у разобранной лошади
вчерашнюю воду поделит на две,
и вырастут травы в канаве у площади
и мелкие урки завоют в траве.
Кто на' воду воду поделит и не' воду,
останется точкой в парах наверху,
он будет командовать желтому неводу
ловить рыбоеду китов на уху.
И двинется безднами карла встревоженный
с холодным виском и белками как ртуть,
и луч воспаленный, а то отмороженный,
попавший в нору, озарит ему путь.
Когда же наверх по веревочной лестнице
топазы сменять на целебных червей
поднимется он – вдруг увидит, как бесится
луна не луна в полурамке своей.

Красносельское шоссе

1
Серых ветел оседающие талии.
Лес и ветер и так далее.
Постный ломоть новенькой луны.
К десяти тупеющее зрение.
Например, непонимание, презрение.
Цокот тишины.
2
С пустырей, еще пустеющих,
веет. Пожилые, те еще
цверги роются в траве.
Над махиной заржавелою,
над листвой зелено-белою
воет воздух, веет ве…
3
Веселы леса садовые,
то пивные, то медовые
там, за рвом.
Это птицы специальные
звуки издают спиральные
твердым ртом.
4
Прапорщики пузатые,
прапорщицы усатые,
дети их острозадые.
Эмбрионы эфирные,
тучи пепельно-жирные,
небеса волосатые.
5
Как-то воздух извивается,
словно где-нибудь взрывается
самолет.
А потом – удар, полученный
сквозь его излучины
в булькающий рот.
6
Магазин, стакан томатного,
матового, ароматного,
с солью или без.
Кровь простая, безуханная,
кровь без раны, кто-то с раною,
с болью или без.

Нашествие грачей

1
 С круглой Украйны, гулкой Kубани
       С островорончатыми губами
                   Вестники сна.
    Выблядки крона, черные краны,
Сплющенных крон болтливые раны,
                   Данники дня.
2
   Осемьнадесять: ветвь оседлали,
  Крикнули скрюченными телами
                  Все в унисон.
  В синем под серым плавает стая.
Вестники сна – и весть их простая:
                    Это не сон.
3
  Так – чтобы луч завился, играя,
  В воздух забился волглый от грая
                 Винтиков дня,
Так – чтобы тучи выжать и выесть,
 Но неотвесным ливнем не выпасть
               К донникам дна.
4
В белом на белом, сером под синим
     Хлещется стая: то керосином
               Брызнет в канал,
То приостудит сполох горючий,
То, как моллюски, ляжет на тучи
             Грязный коралл.
5
С крайних окраин, с дальнего тыла,
  Где волколакам кровь их постыла,
                   Не солона —
Что же им? Богом свиться сторуким,
  Или откроет звонкий свой люк им
                  Ненька-луна?
2012

«Эта наша жизнь в тени большого сада…»

Эта наша жизнь в тени большого сада,
С правой или с левой стороны пруда…
Что ей было надо? Мало было надо.
Что осталось? Полупамять, ерунда.
(Что останется от этих спор и споров?
Тень, скользящая по выгибу травы,
Блеск ночного пара, влажный у распоров,
Перебежка мыши сквозь дневные рвы.)
Только это? Да. И хорошо, что это.
Полузвук, вошедший в цокот городской.
Полусвет, что после выключенья света
Прогибается под чьей-нибудь рукой.
2012

«Деревья эти больше не шумят…»

Деревья эти больше не шумят
Ни здесь, ни там, во сне. Их и в раю не будет.
На плаце несколько сиреневых щенят
Сопят, и их никто не будит.
Машины томные плывут туда-сюда
По выгнутым хребтам ментов лежачих.
В бетонном кубе плещется вода —
В ней есть сирены, но не слышен плач их.
Болото умерло, осины не звенят,
Сухие соловьи умолкли —
И лес рассыпался. Распались на щенят
Его невидимые волки.
2012

«Вот, остались считанные годы…»

Вот, остались считанные годы,
а потом – а что потом?
Там, на дальнем рубеже природы,
в свете потно-золотом
рыбья кожа и листва речная
будет, как и здесь, пышна,
маленькая музыка ночная
будет, как теперь, слышна.
Там у птиц невидимые уши
и звенящие хребты.
Только лес чуть реже и чуть суше,
сверху – больше пустоты.
2013

Первое декабря

1
Снега точки, снега палочки
Топчут сгорбленные парочки,
И восходят в никуда
Хлопья пара ледовитого,
Сосланного без суда
Пара – пасынка Давидова.
Неба крестики и нолики
Греют желтые фонарики.
Им бы ветер разогреть —
В полутьме вертеться лень ему.
Подобреть ли, раздобреть
Ветру – выдоху оленьему?
2
Снега точки, снега палочки
Топчут сгорбленные парочки,
И восходят в никуда
Хлопья пара ледовитого,
Сосланного без суда
Пара – пасынка Давидова.
Неба крестики и нолики
Дразнят желтые фонарики.
Кто-то шмыгнул – кто? куда?
Вон, лови того, дави того!
Никого – журчит вода
Там, у стока ядовитого.
3
Снега точки, снега палочки
Топчут сгорбленные парочки,
И восходят в никуда
Хлопья пара ледовитого,
Сосланного без суда
Пара – пасынка давидова.
(К звездам? – Где его звезда?)
2012

Трое

Над слоями снега и песка —
Полуромб дворового леска.
Три снеговика стоят у края,
Натрое ночами умирая.
Воздух сед, и ледовит закат,
И мотора ядовит раскат:
Так буксуют длинные машины
Над слоями сна и красной глины.
Тихогром полночи, птичий бром.
Мы идем по ромбу вчетвером —
Спального двора сторожевые,
Все шарами, все как бы живые.
Твари из воздушного стекла,
Мы трещим, промерзнув догола,
Утром дети месят снег, как тесто,
Ставят голым головы на место.
Будет кому впитывать весной
Воздуха надмение и гной.
И, уже невидимые летом
Никому… (молчок, молчок об этом).
2012

«Синий по центру, по краю сиреневый…»

Синий по центру, по краю сиреневый
Воздух без бесов и лес, где ни пса:
Все бы путем, кабы шкуркой шагреневой
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru

С этой книгой читают
Книга Валерия Шубинского «Старая книжная полка» выходит в книжной серии «Дом детской книги». Автор ведёт разговор о секретах детских книг (точнее – книг, считающихся детскими), про стоящие за ними взрослые, иногда не очень весёлые истории. Про их тайные, не понятные юным читателям смыслы.Названия разделов книги говорят сами за себя. Раздел первый: «Сказки о сказочниках» – где читатель встретится с Ш. Перро, Д. Дефо, Дж. Свифтом, Э.Т.А. Гофманом,
Книга представляет собой подробную документальную биографию одного из крупнейших русских поэтов, чья жизнь стала легендой, а стихи – одним из вершинных событий Серебряного века. Образ Гумилева дан в широком контексте эпохи и страны: на страницах книги читатель найдет и описание системы гимназического образования в России, и колоритные детали абиссинской истории, малоизвестные события Первой мировой войны и подробности биографий парижских оккульти
Даниил Хармс (Ювачев; 1905–1942) – одна из ключевых фигур отечественной словесности прошлого века, крупнейший представитель российского и мирового авангарда 1920-х–1930-х годов, известный детский писатель, человек, чьи облик и образ жизни рождали легенды и анекдоты. Биография Д. Хармса написана на основе его собственных дневников и записей, воспоминаний близких ему людей, а также архивных материалов и содержит ряд новых фактов, касающихся писател
Владислав Ходасевич – одна из крупнейших фигур русской поэзии ХХ века. На долю Ходасевича, как и многих его современников, выпали сложные испытания. Принятие революции, последовавший за этим отказ от нее вынудили поэта покинуть Страну Советов и выбрать горький хлеб чужбины. Ходасевич был не только прекрасным поэтом, но и блестящим критиком, которому принадлежит множество тонких наблюдений, предвосхитивших поиски литературоведов, а также остроумны
Книга Татьяны Шороховой, члена Союза писателей России, «Война-спутница» посвящена теме Великой Отечественной войны через её восприятие поколением людей, рождённых уже после Великой Победы.В сборнике представлены воспоминания, автобиографические записки, художественные произведения автора, в которых отражена основа единства нашего общества – преемственность поколений в высоких патриотических чувствах.Наряду с рассказами о тех или иных эпизодах вой
Единый, могучий Советский Союз… Времена не такие уж далекие, и все-таки легендарные…Тайные операции власть имущих и подчиненных им спецслужб – теперь уже далеко не секрет, однако временами всплывает такое, что просто не укладывается ни в одну, даже самую хитроумную схему.Да, для одних это – бизнес, для других – работа, для третьих – любовная драма. Палитра романа широка: от бункеров Третьего рейха до раскаленных ущелий Афганистана, от респектабел
Роман «Антипостмодерн…» – это злая и насмешливая книга, направленная на оскорбление современных течений в литературе, современного коммерческого искусства. Автор показывает, что за стремлением к новизне подчас скрывается комплекс неполноценности. Главный герой романа Артём Соловьёв мечтает когда-нибудь стать писателем. Правда, он никак не может определиться с тем, какого рода книги ему писать. Его взгляды на литературу постоянно меняются, причём
Для Любови Боровиковой, автора книги «День рождения», нет безусловной границы между поэзией и прозой. Ей привычно и в том, и в другом пространстве. Своеобразие данной книги – в простоте, с которой автор пересекает жанровые границы. Но простота эта не легковесна, она подчиняется трудно доставшейся мысли.
Когда-то поэт Максимилиан Волошин нашел на берегу моря затейливый виноградный корень, вырезал из него черта и подарил влюбленной в него Лиле Дмитриевой. А потом выдумщик Макс превратил никому не известную Лилю в загадочную поэтессу Черубину де Габриак. И Лиля, поместившая деревянного беса на почетное место в своей петербургской квартире, поверила: он даровал ей талант слагать стихи… Прошло много лет, менялись поколения жильцов, но черт оставался
Появление дракона в Лефортовском парке Москвы никого не удивило…Громадный, покрытый чешуей, крылатый ящер восхитил, конечно, некоторых прохожих, особенно молодых, удивительной реалистичностью исполнения и бесшумностью механизмов, им управляющих, да и только. День был хоть и летним, но будничным, и москвичи спешили по своим делам, не подозревая, что вскоре целая армия драконов, великанов, русалок, лесных чародеев и альвов хлынет на столичные улицы
Так тонка грань между явью и миром, где ее зовут Тайрья и ее сопровождает чувственный красавец, такой же порочный, как и загадочный. Она еще сомневается в выборе, но все ведет к одному.
Книга на конкурс "Проект особого значения". Данный рассказ описывает ход работы компании "Заслон" от старта проекта и до его сопровождения.