Похороны закончились. Толпа у могилы медленным ручейком потекла к веренице машин и автобусов, чтобы отправиться в снятое для поминок кафе.
Добравшись до своей заблокированной спереди и сзади «Лады», подполковник областного управления ФСБ Володин оглянулся и окинул нетерпеливым взглядом чинно бредущих людей, последние из которых еще маячили у самой могилы. Его нетерпение покинуть кладбище исходило вовсе не от желания поскорее пропустить стаканчик за упокой души начальника уголовного розыска Партизанского района Валерия Орловского. Володину вообще не светило побывать на поминках своего погибшего друга, потому как генерал Рожнов не внял его просьбе перенести их встречу на более позднее время. У подполковника в запасе оставалось всего полчаса, чтобы добраться от расположенного на краю городской черты кладбища до областного управления ФСБ. Рожнов любил пунктуальность. Володин хорошо знал это, потому немного нервничал. Разговор предстоял не из легких, а опоздание грозило усложнить его еще больше.
Они были одногодками. Познакомились в одиннадцать лет, когда отец Димы Володина, военком города, получил новую квартиру в доме, где проживали Орловские. Дима и Валера стали соседями и вскоре крепко подружились. Школу окончили со средними показателями, хотя были способны на большее. Серьезное увлечение сразу двумя видами спорта – борьбой и подводным плаванием – требовало много энергии. Это сказалось на успеваемости, зато в физической подготовке друзья, мечтавшие стать офицерами КГБ, преуспели, что называется, на пять с плюсом.
Начать друзья решили со службы в армии. Не без помощи Володина – старшего попали в войска госбезопасности. Погоны с аббревиатурой ГБ рассматривались ими как первая ступень будущей профессиональной карьеры, поэтому оба старались проявить себя во всем. Их усердие заметили, направили в школу сержантов. Здесь же, на службе, они высказали желание учиться дальше. Командование их намерение одобрило и дало блестящие характеристики.
При поступлении в учебные заведения Комитета государственной безопасности кандидатам в курсанты полагалось пройти придирчивую медицинскую комиссию. На ней неожиданно срезался Орловский. Врачи нашли у него искривление носовой перегородки – последствие не очень квалифицированной операции по удалению абсцесса. Парень погоревал немного и, демобилизовавшись, пошел работать в милицию. Через год поступил на заочное отделение юридического факультета университета. На третьем курсе ему предложили место оперативного сотрудника в уголовном розыске…
Дружба с милиционерами в чекистских кругах никогда не приветствовалась. Руководители МВД и ФСБ постоянно тайно боролись друг с другом за влияние на главу государства, и градус антипатии к лагерю соперника сознательно поддерживался внутри обеих соперничающих под ковром структур. Орловский работал начальником уголовного розыска, то есть относился к ментам, которых в ФСБ всегда недолюбливали. И то, что Володин с ним был на короткой ноге, не являлось секретом для генерала Рожнова. Это усугубляло задачу подполковника убедить своего начальника, что за его стремлением не выпускать дело Орловского из своих рук стоят исключительно служебные интересы, особенно если учесть хроническую боязнь достигшего границы пенсионного возраста генерала наломать дров и быть отправленным в отставку.
На подполковника надвинулась чья-то тень.
– Что, Дмитрий Иванович, на мировую пойти не надумали?
Надо же, какая честь – заместитель начальника областного УВД Пронькин собственной персоной!
– На мировую? – Лицо Володина приобрело отрешенно-холодный вид. – Если мне не изменяет память, я с вами не ссорился.
Пронькина он не любил, будучи в курсе многих нечистоплотных комбинаций этого оборотистого служаки. У него имелась папочка, куда стекались сведения о кипучем теневом бизнесе милиционера. Но подходящее время взять за жабры дельца в форме еще не наступило.
Демонстративная холодность Володина не отбила у Пронькина охоту продолжать разговор:
– Не ссорились, а материалы и свидетеля по факту гибели Орловского не отдаете. Вы же прекрасно понимаете, расследование убийства товарища по службе для нас вопрос чести. Причем никакого следа, интересного для ФСБ в нем, на наш взгляд, нет и быть не может.
– На ваш взгляд, только на ваш… – глядя вдаль, отозвался Володин.
– И просить объяснить более внятно вашу позицию, как я полагаю, бессмысленно?
– Правильно полагаете.
– В таком случае позвольте хотя бы допросить свидетеля. Он же у нас, кроме того, по убийству предпринимательницы Валентины Ващенко проходит.
– Увы, не могу.
– Идиотизм! – начал потихоньку закипать Пронькин.
– Сами виноваты. Не надо было жаловаться на меня Рожнову. Сегодня утром генерал взял это дело под личный контроль. Посему со всеми вопросами и пожеланиями обращайтесь к нему.
Володин повернулся к милиционеру спиной и скрылся в кабине автомобиля.
Присутствовавшие на похоронах наконец расселись по машинам и автобусам, и те нестройной цепочкой поползли к воротам кладбища. За воротами «Лада» Володина, покинув общий строй, выпустила из выхлопной трубы голубоватый сгусток газа и умчалась вперед.
До управления подполковник добрался минута в минуту. Второпях оставив машину прямо на разграничительной линии между парковочными местами почти пустой по случаю воскресного дня стоянки, влетел в вестибюль. Поймав взгляд скучавшего дежурного, коротким, сухим приветствием, разом погасил в нем надежду перекинуться хотя бы парой слов и, несолидно, словно опаздывающий на урок школьник, запрыгал через две ступеньки на второй этаж.
Двери непривычно пустой приемной были распахнуты.
В движении поправляя рукой растрепавшиеся волосы, Володин ввалился в кабинет. Посмотрел на стенные часы.
Не опоздал!
Рожнов запивал из стакана проглоченную таблетку. На неделе он подхватил простуду и не успел оправиться от болезни: бледные щеки, слезящиеся глаза, красный от частого общения с платком нос.
– Здравия желаю, Василий Тихонович, – выпалил нечто среднее между военным и гражданским приветствием младший по званию.
– А, пришел… – У генерала защекотало в носу. Он схватил со стола носовой платок, прикрыв им рот, чихнул.
– Будьте здоровы. – Володин сделал несколько шагов вглубь кабинета.
Начальник отнял от лица платок, шмыгнув носом, несколько старомодно отреагировал на пожелание:
– Благодарствую.
– Ох, не бережете вы себя, Василий Тихонович, – покачал головой подполковник. – Вам бы отлежаться.
– С вами отлежишься! На дому градом жалоб завалили. Из-за тебя, между прочим! А ведь не мальчик уже, должен понимать, где служишь. Оно конечно, дружба – дело святое, и твои переживания понять можно. Но до определенной степени. Ты же, как-никак, подполковник федеральной службы безопасности, потому должен чувствами своими безупречно управлять, обстановку заранее просчитывать, как никто другой… Ну, чего стоишь столбом? Или тебе и сказать-то в оправдание нечего?
