Осень. Помрачнела широкая Кулундинская степь. Стыли на сыром ветру белые березы. По твердому козырьку черной кепки хлестал дождь. Мутные тучи затянули все небо, смешавшись с горизонтом. Саня шел быстро, засунув руки в карманы и уверенно впечатывая в грязь одинокой полевой дороги резиновые сапоги. Ручейки стекали по щекам широкого мужского лица, но холодная вода не могла остудить жар богатырского Сашиного тела. Справа от дороги чернела мокрая пашня. За ней жался в кустах безмолвный колок. Слева тянулось желтой змеей пустынное глиняное шоссе. Казалось, все живое вымерло вокруг.
Далеко впереди показался размытый дождем свет фар. Вскоре послышалось урчание трактора. Переваливаясь с бока на бок, чихая черным дымом, виляя деревянным прицепом, будто хвостом, приближалась диковинная машина. Когда она поравнялась с Саней, заляпанная грязью дверь распахнулась. Дикий, заросший щетиной и перемазанный мазутом обитатель кабины прокричал, извергая в промозглый воздух алкогольный пар:
– Здорова, Саня!
Саша, не останавливаясь, молча, махнул рукой и пошагал дальше. Грохоча бортами телеги, трактор растворился в дождевой пелене.
Когда Саня окончательно промок, на счастье, из-за леса выплыли очертания родной усадьбы. Сашин дом стоял на окраине деревни. Его белые стены служили своеобразным спасительным маяком уставшим, возвращавшимся из районного центра по разбитому колеями шоссе водителям. При виде Саниной избы у каждого на душе теплело: «наконец-то дома». Подойдя к покосившейся ограде, Саня пошаркал грязными сапогами по мокрой траве, огляделся по сторонам. Через дорогу от дома стояла заброшенная, наполовину развалившаяся остановка. Слева от нее из земли торчал огромный страшный черный кованый крест, венчающий въезд в царство мертвых. Саня, каждый раз натыкаясь на него глазами, невольно качал головой. Местная администрация будто окончательно поставила крест на некогда гремевшем на весь район селе. И вместе с деревней – на ее жителях, в основном стариках, которым некуда и незачем было уезжать.
Скрипнула круглая ручка калитки, Саша вошел в ограду. Хозяйственным взглядом окинул усадьбу. На покосившемся гараже висел мощный навесной черный замок. Синяя краска на воротах облупилась, известь на стенах местами откололась лоскутами и осыпалась. «Надо летом белить и красить», – подумал Саня. Неподалеку от гаража стоял низенький сарайчик, в котором он держал скотину. Возвышаясь над ним, огромной шапкой висел позади огромный стог серого сена. За неказистыми постройками на заднем дворе тянулся большой огород. Одинокие зеленые головы капусты торчали из земли. Настойчивый дождь барабанил по их лысинам. Ограда пустовала. Весь инструмент и инвентарь был аккуратно прибран в кладовой. Рядом с крыльцом вросла в землю собачья будка. Из круглого выпиленного окошка торчал черный нос. Заслышав шаги, пес пару раз гавкнул, но из своего теплого жилища выходить не стал.
– Черноух, черноух! Замерз бедняга… – на зов хозяина собака все же выскочила, гремя цепью. Саня погладил по голове грустного пса, потрепал за уши. По бежевой шерсти потекли капли воды. Черноух чихнул, отряхнулся и скрылся в будке. Саша почистил еще раз сапоги о железный уголок, вкопанный в землю, потопал ногами по деревянному крыльцу и вошел в дом.
Тихо. На кухне царил полумрак. Мирно дремала огромная русская печь. На столе, застеленном порезанной в нескольких местах клеенке-скатерти, аккуратно стояла старая стеклянная сахарница с алюминиевой крышечкой. На стене висел выцветший календарь многолетней давности. Саня не привык выбрасывать старые вещи. Большинство из них, перевязанных тесемкой, лежали в шкафах.
В доме было прибрано. Начисто вымыт пол. Висела на своих местах кухонная утварь. В зале на столе, беседуя друг с другом, тикали тихонько советские будильники. Рядом с ними лежал свежий выпуск районной газеты. На древней радиоле, накрытой кружевной белой накидкой, красовался новенький телевизор с плоским экраном. Большая яркая наклейка в углу экрана скрывала при просмотре большую часть изображения, но Саша все равно не решался ее убрать. На белой стене висели дощечки, покрытые лаком. На них были изображены выжженные по дереву гоночные машинки и герои диснеевских мультфильмов. Эти картины собственного производства Саня хранил еще со школы.
В спальне всегда было темно. Саша не открывал на этом окне синие резные ставни. Щелкнул выключатель, синим тусклым светом наполнилась маленькая уютная каморка с высокими панцирными кроватями, с огромными на них подушками, сложенными пирамидой. Саня открыл облепленную наклейками от жевательных резинок дверцу шифоньера. С одной картинки гордо взирал темными очками Терминатор. На другой была запечатлена неизвестная зарубежная фотомодель, слегка прикрывающая обнаженную грудь рукой.
Саша переоделся в теплую сухую одежду, накинул на себя засаленную от грязи фуфайку и отправился на улицу за дровами.
dОжила радостным спасительным огнем матушка-печь. Озорно заиграл всполохами, заурчал, запрыгал от счастья оранжевый шалун. Саня закрыл дверцу, открыл поддувало. Печь загудела, и задышала вместе с ней изба. Выглянул из-за занавески усатый пятнистый кот. Он спрыгнул на пол, потянулся и стал тереться о ноги хозяина. Саша прислонился шершавой мозолистой ладонью к теплой плите и улыбнулся.
Он накормил горячей кашей пса. Потом вилами притащил на горбу большую копну сена в сарай. Открыл его низенькую дверцу. В нос ударил теплый воздух с запахом навоза и парного молока. Захрюкали кабаны, заметались по клеткам. Корова повернула в сторону хозяина рогатую голову, спокойно взглянула на человека фиолетовыми глазами, отвернулась и продолжила жевать свою жвачку. Куры тихо притаились на насестах. Саня нагрузил тележку навозом и покатил её на огород. После он вернулся, погладил корову по шее, потрепал за уши смешных поросят. Собрал из гнезд куриные яйца в корзинку, вышел из сарайчика и закрыл дверь на крючок.
Несколько холодильников, забитых продуктами, стояли в доме. Утки, гуси, пельмени, хлебные булки, сало, говядина, ведра яиц, замороженная рыба, консервы – всем этим добром в случае конца света можно было накормить целую деревню. Никто не ел. Вся эта провизия хранилась месяцами. Саня жил один. Гостей у него не бывало. В селе каждодневные застолья были только у алкоголиков. Саша их не любил и старался всячески избегать общения с ними.
Он заварил черный чай. Порезал копченого сала. Отломил большую краюху ржаного хлеба. Уселся перед телевизором и жадно начал есть. В избе стало тепло, на кухне потрескивала печь. За окнами наступила чернота. В деревню пришла ранняя осенняя ночь, завывая сырым ветром по углам, обрывая с веток последние сухие листья.
