…– И что они хотят, местные?
– Да что они хотят… Торговать они хотят – ковры им, видите ли, да кони наши приглянулись!
– Значит, будем торговать! – Аглая повернулась на бок и улеглась поудобнее.
Майпранг скосил глаза на её уже ставший достаточно округлым живот. Они лежали на тёплом песке, щурясь на закатные лучи южного солнца, отражавшегося в лениво плещущих морских волнах.
– Торговать! – фыркнул он. – Воины-волки!!!…
– И торговать – тоже! Не грабить же их сразу! – пожала плечами женщина. – А вообще – есть у меня идея одна…
– Ты сама-то не боишься идей своих? – интерес, зажёгшийся огоньком в жёлтых глазах, вожак даже не скрывал.
– Stellas nimis amo, ut noctem timeam, – глубокомысленно изрекла Аглая.
– Это ещё что значит???
– Я слишком люблю звёзды, чтобы бояться ночи…
***
… – А что? Мысль хорошая! – Богдан ухмыльнулся в бороду, чёрные глаза смотрели с хитрецой.
– Дорвался! Пару седмиц поплавал – теперь тебя от воды да от драккара за уши не оттащишь! – проворчал Радомир.
– Не плавают корабли, а по морю ходят! – произнёс водник, назидательно подняв указательный палец вверх. – Да и что на берегу-то делать??? Это вон бабам с ребятишками хорошо, а нам тоска…
– Почему тоска??? – вскинулся воевода. – Землю паши да возделывай, коней разводи… Что – дел мало?…
– Земли-то здесь хватает, да только у неё, поди, хозяин имеется? А на море мы – сами себе хозяева!…
– Майпранг! А ты что молчишь? – Радомир повернулся к вожаку. – Что воины-волки думают? По морю или по суше ходить хотят? Вы, вроде, к степи да к коням привычные…
– Да мы, воевода, уже ко всему привычные… , – ответил тот, задумчиво щуря жёлтые глаза…
…Выбор, по сути, был невелик. Местные аборигены большой радости по поводу появления сарматов не выразили. Вооружённого сопротивления они, конечно, не оказали, но скорее, потому, что были это обычные крестьяне – жители двух-трёх небольших прибрежных поселений. К визиту чужаков они отнеслись крайне настороженно, однако, когда речь зашла о торговле и натуральном обмене, несколько оживились, и первоначальный контакт был налажен. Оказалось, что ковры и скобяные изделия сарматского производства пользуются спросом, и вопрос с продовольствием и мирными соседскими отношениями на какое-то время был решён.
Впрочем, хорошие лошади местное население тоже интересовали. К счастью, Корсак с помощниками смогли сохранить почти весь табун, перегоняя его вдоль Черноморского побережья от пустоши, бывшего их пристанища. Прибыли они всего парой дней позже, а немного припозднились потому, что сначала путали следы, уходя от половецкой погони, а потом двигались вперёд с небольшими перерывами, давая лошадям отдых.
Вот Корсак точно в море не пойдёт – лошадник, как и дед его! Да и то ладно – испокон веков сарматы коней разводили, и славились те кони на все окрестные земли. А вот чтобы предки его землю пахали да возделывали – такого Майпранг не слыхал. Может, и были какие – осёдлые, да только малым числом… Воины искусные, кочевники – но не землепашцы. Хотя, кто знает…
…Однако грабить местное население и впрямь не годилось. Во-первых, брать у них особо было нечего. А во-вторых, даже зверь норовит охотиться подальше от своего логова. Соседей обирать – себе дороже. Уходить же куда-то далеко, чтобы заниматься разбойничьим ремеслом в незнакомых землях так же, как в заморском княжестве, было опасно. Мало их… Очень мало!
И загонять стаю в прежнюю ловушку Майпрангу хотелось меньше всего…
С морем было как-то… проще. Море – оно ничьё… Затеряться там – пара пустяков! Идея Аглаи, дикая и несуразная поначалу, вновь стала обретать конкретные черты…
– Богдан, сколько нас на драккаре должно быть, чтобы хватило и на греблю, и на прочее?
– Два, а лучше три десятка гребцов-воинов. Кормчий да капитан, морскому делу обученный – тогда справимся, – водник, похоже, пребывал в прекрасном расположении духа.
– Я со стаей поговорю: кто на берегу остаться захочет – пусть остаётся. Табун беречь, стойбище охранять тоже надо кому-то, – задумчиво продолжил вожак. – А воины-волки, мыслю, все в море пойдут. И вот обучить их ремеслу морскому – твоя, Богдан, первейшая задача!
Водник удовлетворённо кивнул.
– Всё-таки спелись! – фыркнул Радомир. – Тогда уж и меня в команду берите!
– Так ты, воевода, изначально принят был, – невозмутимо пожал плечами сармат…
…Майпранг, лёжа рядом с Аглаей, напряжённо вглядывался в бледное лицо. Под закрытыми глазами женщины пролегли тёмные тени, черты заострились. Вот уже три дня, как она не приходит в себя, и через приоткрытые губы удаётся влить лишь несколько капель воды да лекарство, приготовленное Ятрагором. Снадобье поддерживает в ней силы, но ненадолго…
Вот уже три дня, как вожак не выходит из шатра, сутками напролёт находясь подле своей волчицы. Внутрь он пускает только старого жреца да Оргу, которая иногда, пряча глаза и замирая от страха, всё же впихивает в него немного пищи – бесвкусной, ненужной… Ему НИЧЕГО сейчас не нужно, лишь бы открылись любимые серо-зелёные глаза, а бледные губы тронула знакомая насмешливая улыбка…
Майпранг откинулся на спину и уставился в полог шатра. Было довольно светло – снаружи сиял яркий солнечный день.
…Тот день, когда на свет появились его волчата, тоже был солнечным. Чувствуя приятную тяжесть кулёчков в обеих руках, вожак, совершенно ошалевший от счастья, не обращая внимания на гневный окрик старой повитухи, ворвался-таки в шатёр. Внутри было душно, пахло кровью и какими-то травами. Аглая лежала неподалёку от входа.
Одним прыжком преодолев расстояние, сармат, прижимая к себе детей, плюхнулся на колени у изголовья и восторженно уставился на неё – мать его волчат. Кто-то тихо подошёл сбоку, забрал попискивающие свёртки, и Майпранг освободившимися руками тут же крепко прижал её к себе, исступлённо лаская, гладя, целуя, убирая мокрые волосы со лба.
