Слышу незнакомые голоса. Всё как в тумане. Я не соображаю, где нахожусь.
– Долго она ещё будет в беспамятстве? – интересуется грубый мужской голос, от которого мне хочется забраться с головой под одеяло.
– Ваша дочь, лэр, чудом избежала смерти. Я думал, что с такими повреждениями ей не выжить. Удивительно крепкий организм, – говорит приятным бархатистым голосом ещё один мужчина.
– Да что с ней сделается? – в смехе кого-то помоложе слышится налёт презрения. – Слишком много внимания женщине.
– Попридержи язык, Вальтер. Что о нас подумает господин доктор? – заискивая, говорит тот же грубый голос, который я услышала первым.
«Три мужика в спальне женщины. Однако моветон, что обо мне подумают соседи?» –мысленно шучу, чтобы не сойти с ума.
Шаги, скрип открывающейся двери, голоса за дверью. Я ещё не до конца улавливаю смысл речи. Иногда кажется, что говорят на какой-то тарабарщине.
– Роза, Роза, очнись! Девочка моя! – причитания, объятия и поцелуи неизвестной женщины неприятны мне. Смотрю сквозь ресницы на собравшихся возле моей постели, так и хочется сказать «одра», и не спешу подавать признаки жизни.
– Это ты её довёл! – тот же женский голос, срывается на истерику. – Твоя страсть к наживе до добра не доведёт. Ты даже собственную дочь не пожалел!
О ком это они?
Слышу плач женщины, звук пощёчины и грохот от падения тела. Открываю глаза.
Возле моей кровати стоит мужчина невысокого роста. С одутловатым испитым, но когда-то красивым лицом. Седина обильно украшает его каштановые волосы. Маленькие бегающие глазки пылают злобным огнём.
Одежда с претензией на элегантность лишь подчёркивает его убожество. Сюртук лоснится на локтях. Щеголеватый жилет не сходится на животе, предоставляя возможность любоваться кожей живота. Чистая накрахмаленная манишка смотрится инородным предметом.
– Блин, где я? – сипло спрашиваю. Голос отказывается повиноваться.
На полу у моей кровати лежит, видимо, та самая нервная женщина, которая так переживает о моём здоровье. Она пытается встать, цепляясь за моё одеяло. Я не успеваю удержать его, и женщина вместе с одеялом валится снова на пол.
Её глаза умоляюще смотрят на мужчину. Он не видит её в упор. Вот отморозок! Отлупил и игнорит.
Тогда она переводит взгляд на меня. Я даже теряюсь под полным боли взглядом зелёных глаз.
– Слава богу, ты очнулась! – говорят одновременно мужчина с женщиной.
Женщина в ужасе закрывает рот рукой. Мужчина с презрением смотрит на неё, не делая попытки помочь ей подняться.
Мать моя женщина, где я оказалась? Это розыгрыш такой, что ли?
Я чувствую усталость, закрываю глаза и погружаюсь в спасительный сон.
Не знаю, сколько я спала. Проснулась опять от голосов.
– Не волнуйтесь, лэра Чарлей, ваша дочь поправится.
– Господин, прошу вас, – голос женщины понизился до шёпота. И если бы она не сидела на моей кровати, то вряд ли я смогла бы подслушать. – Не говорите пока моему мужу, что Розе лучше. Дайте ей время прийти в себя, набраться сил. Ей предстоит нелёгкая жизнь.
Она так тяжело вздохнула, что мне стало жаль эту неведомую Розу и саму эту женщину тоже.
Я открыла глаза, и доктор заметил это.
– Девочка моя, как ты себя чувствуешь? – доктор говорит со мной отеческим тоном.
Что за бред? Какая, на фиг, девочка? Я ненамного младше его. Пора мне знакомиться с Розой и с обитателями дома. Но делать это нужно очень осторожно. А то в следующий раз меня точно доведут до деревянного смокинга.
– Как будто меня долго и методично избивали. Всё болит, – говорю ему правду.
Доктор смотрит на женщину. Она опускает глаза.
– Лэра, вы понимаете, что я должен доложить об этом случае в орган магического правопорядка?
– Они ничего не докажут, – с болью в голосе отвечает таинственная лэра.
Скорее всего, лэра – это обращение. А я сначала подумала, что её так зовут. Мне кажется, что она моя сестра. Мы с ней почти одного возраста. С затравленным взглядом потухших глаз. Забитая мужем. И это не фигура речи.
– И тем не менее, я всё же доложу, что ваш муж злоупотребляет своим положением.
Смелый доктор и красивый, мне нравится. В моём вкусе. Мужественный, средних лет, в шикарной одежде, которая сидит на нём как влитая. Он смотрит мне в глаза. Ох, уж эти глаза напротив, сводящие с ума даже таких искушённых тридцатилетних дам, как я. Яркие, почти чёрные.
Я тянусь к его руке, но боль в рёбрах вызывает острый всплеск боли. Я непроизвольно вскрикиваю. Да, придётся мне довольствоваться пожиранием доктора глазами.
– Где больно? Роза, вы должны сказать мне правду, – доктор наивно надеется, что я хоть что-то помню.
Я бы и сама хотела знать правду. У меня так болит всё тело, что я боюсь смотреться в зеркало.
– Я бы с удовольствием, доктор, поделилась с вами воспоминаниями. Но вот не помню ни черта до того самого момента, когда имела удовольствие слышать ваш голос.
Доктор подозрительно косится на меня. А что такого? Я просто хочу быть вежливой.
– И вы, лэра, тоже ничего не видели? – настаивает на своём доктор.
Женщина молча опустила голову. Да что ж ты такая молчаливая? Поделись с доктором подозрениями. А я послушаю.
Доктор плюнул на нас, не в буквальном, конечно, смысле. Хотя был близок к этому.
– Больше не приду в ваш дом на вызов. Надоело, – разошёлся он не на шутку. – Сами себе усложняете жизнь, покрывая преступников.
Ого! Интересно, кого это мы покрываем? Уж не типа ли с грубым голосом и кипенно-белой манишкой?
А может, Вальтера? Мне его голос тоже не понравился.
Будем искать, а иначе меня укокошат ещё до моего выздоровления.
Доктор всё же пошёл на уступки лэре Чарлей, и меня никто не тревожит. Через боль, слёзы и сопли я всё-таки кое-как добралась до зеркала.
Мама, роди меня обратно. Кто это вообще?
Из зеркала смотрит новая я. Молодая, приблизительно лет двадцати, очень худая, со спутанными белокурыми волосами и серыми глазами. Пожалуй, глаза – лучшее, что у меня сейчас есть. На остальное без слёз не взглянешь. Особенно жёлто-зелёная гематома на половину лица и на плече левой руки. Дальше смотреть я не решаюсь. Жутко!
Красотка! Ни дать ни взять – красотка!
Я опускаю глаза на грудь и облегчённо вздыхаю. Несмотря на худобу Розы, грудь у неё была. Маленькая, упругая. Моя мечта. Впрочем, любая грудь – моя тайная мечта. В прошлой жизни у меня был гордый нулевой размер. Я даже научилась жить с ним, не придавая значения. Эта жизнь меня хоть чем-то порадовала.
Я доковыляла до кровати и улеглась.
У вас есть план, мистер Фикс? У меня нет плана!
Итак, что мы имеем, кроме офигительной груди и не менее офигительных побоев?
Я так понимаю, что Роза – это я. На этом всё! Данные для анализа закончились. Нужно поискать личные вещи Розы.
