Густые тучи сомкнулись дубовой крышкой над полями. Волны оливковых, коричневых и оранжевых трав плавно ныряли в тёмный горизонт. Вплоть до которого, были рассыпаны пучки серых от холода кустов. Выцветшие и изломленные погодой, они медленно лысели ягодами к концу сезона. А по одаль от них находились пышные, вечнозелёные ёжики. Ещё десяток лет назад разбудившие землю, сейчас кололи воздух ароматом хвои. Он сладко убаюкивал спящие валуны, что мерно дышали, засеянным сквозняком, мхом. Старые и изрытые холодными потоками, своими сухими трещинами подсвистывали ветру. Он гонял усталые травы, которые всё ещё бодро, но уже явно без рвения прыгали в сторону порыва. Ветер разъярённо играл свою партию, нажимая на клавиши трав. С азартом бил с высоты по камням, вдавливая в землю. С хрустом хлестал деревья и рвал мелкие их ветви, оставляя среди пальцев, рассыпающуюся по всюду труху. Создавая на ходу мелодию, яростно, но профессионально, в точности попадал в такт. Он был виртуозен, и мне не хотелось мешать ему. Ветер играл не ради зрителей, он творил для себя, и это чувствовалось в его увлечённости. Но он был не против слушателей, хоть и немного пытался растолкать нас со сцены. А может быть, хотел отвести нас к местам с лучшей акустикой.
– Красиво? – Спросил меня седовласый и бодрый духом компаньон.
– Да отец. Ветер будто… танцует. – Сказал, тринадцатилетний я, завороженно следя за пируэтами потоков.
– Похоже. Пойдём. Ещё далеко. – Ответил папа, приобняв за плечо и двинулся вперёд.
Высокий рюкзак, исполинской глыбой рос из-за спины отца. С самого верху обвешанный веревками, инструментом, и утварью, ширился к низу сумками и мешками. Мой был по меньше, но по содержимому всё ещё напоминал небольшой балконный беспорядок. Тот в котором аккуратно валялись спальники, веревки, запас консервов и ещё куча вещей. Обычно такую хранят на балконе, намереваясь пойти в горы. И мы пошли! Больше для себя, чтобы понять природу. Но всё же была конечная цель. Отец был любителем и собирал минералы разной редкости. Не для продажи, а в качестве коллекционирования даров природы. Он любил сидеть вечерами, в своём стареньком, скрипучем кабинете на втором этаже. Часами пить чай и рассматривать структуру камней, отражение и преломление света. Он всегда рассказывал о том сколько событий и времён видели эти камни, что пережили и как долго создавались из песчинок. Но мне казалось, это очень скучным.
Солнце приближалось к обеденной отметке, а тучи по-прежнему закрывали небо холодной свинцовой плитой. Они давно бы обрушились на землю, разбив её в грязь и расколов великанов на крошку. Но забрав собой горизонт, бесчисленное их множество сплелось между собой образовав неразрывное полотно. Волшебным ковром, оно двигалось по океану неба, как большой плот из муравьёв, сплотившихся в одну моно-тучу. Но где-то позади его ещё был свет, то что я видел через плечо всю дорогу. Серый и изредка громыхающие, двигались вместе с нами, подобно шарику на верёвочке.Толстые подошвы вдавливали в землю мягкий, желто-зеленый ягель, похрустывая сухими ветками. Волны травы, с брызгами пены, разбивались о крупные камни. Течение быстро менялось поломанным компасом, ведущим нас куда-то. Потоки ударяли по плечам, подталкивали в спину, немного тормозили в грудь. Шум носился за ветром, периодически юркая из одного уха в другое, а иногда ударяясь в макушку, разбивался, падая вниз, потом воспарял кружа рядом, выписывая бочки и петли. А вдали сияли поля, море трав и цветов, острова мха и камни выглядывающие из под волн зелени. Всё тёмное и простое.
Нашей целью в походе был фульгурит. Это оплавленная трубка из песка. Она появляется при ударе молнии. В основном, они совсем маленькие – с палец, а если повезёт можно найти и с большой корень дерева. И погода была за нас. Земля была готова расплавиться миллионом стеклянных трубочек. Но по словам отца, гроза будет завтра, ближе к вечеру. Станет совсем темно, пойдёт дождь и тучи, лопнув от напряжения, материализуют огромные электрические снаряды плавящие землю. И мне жутко хотелось это увидеть, но сейчас, нам нужно идти вперёд. В самый центр грозы, что высился там. За полями, плато и тучами. Где-то впереди, так что виднелось только подножье. Корни великого пика бурь.К вечеру, мы доберёмся до одинокого дома. Переночуем и утром в путь. У подножья, в безопасном месте, предстоит переждать катаклизм. Главное не опоздать, иначе, в дороге нас застанет самая мощная гроза в году.
– Завтра великий праздник местных богов. Они собирают всю тьму человеческих душ и выплескивают её грозой невиданных сил. Миллионы молний обрушатся в этот день. Завтра ты это увидишь, сынок. – Улыбнувшись, отец потрепал меня за волосы. – Местные говорят что: "Земля начнёт плавиться от удара молний, воздух гореть от света их вспышек, а камни до бела раскаляться."
– А это плохой день или хороший?
– Хороший. Люди чувствуют себя очень легко и чисто после этого дня. Его ещё называют днём очищения.
Впереди были бескрайние просторы трав, камней и мха и в дали, на пригорке, чуть в лесу, тёмная виднелась точка. С дом формой и размером. И как раз к вечеру мы должны уже быть внутри, обустроенные и поетые. А сейчас просто идём вперёд. Ветер усилился и выбрал для себя приоритетное направление. Он дул нам в грудь. Не давал нормально идти. Сильный, тот что сдувал тучи за спину, пряча далекий свет в периферическом. Он дул с верху и умудрялся выгрызать маленькие лоскуты плотных облаков, донося в виде капель на лица. Мелкий дождь, но неприятный. Ветер сильным толчком разгонял крохотные капли до тонких пуль, что врезались в одежду, впиваясь остриём в кожу. Вскоре поток неплохо разошёлся и испещрив воздух множеством белых заноз, постепенно начал плотнеть, закрывая обзор. Мы будто плыли в белом месиве крохотных частиц дождя растянутых во времени до длинных прутов. Продирались и противостояли. Через колючий куст, перецарапанные и злые. Но ветер усилился.
Яростный и злой рёв. Тяжелые удары. В них ненависть ко всему. Трава. Комки земли. Ветки. Подножки и удары по ушам. Удары по телу. Не было больше тихо как секунду назад. Уши. Ужасно страшный рёв. Давление на всё.
Но в один миг почувствовав направляющую руку отца на плече, успокоился. Было легче, но погода всё так же бушевала. Капли стали бритвенными лезвиями рвущими одежду и счёсывающими кожу, где было достать. Больно и сложно устоять при таком продолжительном и сильном напоре. Так, что в один момент я начал орать, от злости, от боли и напряжения. Эмоции отравили всё тело тяжестью и ужасом. Я шёл вперёд. Мне было тяжело.
– Закрой рот… Камни… Зубы выбьет. – Через шум, я услышал кричащего, но спокойного отца. Мне стало легче. Слова разнеслись где-то рядом. Но я не видел его силуэт. И ничего вокруг. Ни земли, ни своих ног.
