Каждая порядочная аристократическая семья скрывала скелеты в шкафу. Однако вряд ли кто-нибудь мог похвастаться, что прячет от мира живого человека. Но, к сожалению, проделать этот номер с неодушевленным предметом или даже неблаговидным поступком гораздо проще, нежели с девицей семнадцати лет, и Изабелле пришлось выходить в свет. Не слишком часто и исключительно вечерами, чтобы не испортить гостям аппетит. Обязательно вместе с сестрами, чтобы не привлекать внимания к своим странностям. Да и когда у тебя много дочерей, вряд ли кто-то заметит внезапное исчезновение одной из них. Девицы подвержены нервным расстройствам, у них частенько болит голова, случаются обмороки. А еще они страдают малокровием и прочими недугами, диктующими суровый постельный режим. Только, увы, ничто не может длиться вечно…
– Надо что-то решать.
Лорд Уильям Джад, граф Стер покосился на свою жену Лавинию. Та, по обыкновению, тяжко вздохнула, в который раз помянув недобрым словом проклятие. Кто и когда его навел, неизвестно, но факт неоспорим. Все мальчики и девочки хороши и здоровы как на подбор, только Изабелла уродлива, вдобавок обладала странным наклонностями, которые привели к гибели Ирэн и Кэрол. Надо было послушать совета няни, избавиться от ребенка, но Лавиния не смогла. В итоге через три года лишилась новорожденных близнецов и больше не могла иметь детей. Возможно, допроси Лавиния супруга, узнала бы о первоисточнике бед, но она не обладала ни достаточной прозорливостью, ни силой характера, а добровольно могилы с секретами не вскрывают.
– Опять ты принесла сюда птицу! – графиня не придумала ничего лучше, чем сорваться на виновницу тяжких дум.
Изабелла вздрогнула и подняла на нее большие зеленые глаза. Ворон на ее плече недовольно каркнул и продолжил клевать еду с руки хозяйки. Точно чернокнижница! Откуда только взялась! Лавиния устала от череды увольнений слуг, не желавших работать в доме колдуньи. Она много раз устраивала обыски в комнате дочери, но та непостижимым образом умудрялась прятать тетради с непонятными, а потому пугающими записями. Нет, чтобы вышивала, как Мэри, или музицировала, как Алиса! Да хотя бы занималась садом, как Кетрин. Проклятое дитя!
Изабелла частично виновата в собственном увечье. Когда она сидит, распустив роскошные темные волосы, кажется нормальной, но стоит присмотреться, увидишь следы ожогов на ее лице. Шрамы обезобразили часть щеки, шею и левое плечо, по этой причине седьмая дочь графа Стера никогда не носила открытых платьев. Вот и сейчас шею ее сковал воротник-жабо. Никакого сравнения с сестрами! Изабелла мрачная, замкнутая – они хохотушки, весенние цветы в ярких воздушных нарядах. Но если бы дело было только в ожогах!.. Лавиния вздохнула и отвернулась. Никогда ей не избавиться от калеки!
– Мэри держит кота, почему мне нельзя завести ворона? Он воспитанный и никому не мешает.
– Потому что это птица, а не домашнее животное, бестолочь! – отозвался Генри.
Он учился в университете и приехал в родовой замок на каникулы.
Старший сын и будущий наследник титула Норман уже заступил на службу и занимался важными, взрослыми делами, поэтому редко наведывался в отчий дом. Вскоре он планировал заключить помолвку с наследницей генерал-адмирала.
– Если кто-то бестолочь, так это ты, – не смутилась Изабелла. – Все великие волшебники держали воронов. Они очень умные птицы и…
– Хватит! – рявкнул граф. – Чтобы я о волшебниках больше не слышал! Немедленно отнеси птицу в клетку, Изабо, и научись вести себя за столом.
Сестры дружно хихикнули и тут же приняли самый примерный вид. Изабелле девятнадцать, пора прочитать хотя бы одну книгу по этикету. Целых девятнадцать лет, а она по-прежнему говорит все, что думает. Ни один мужчина на нее не взглянет.
Опираясь на стол, Изабелла поднялась. Встревоженный движением, ворон взлетел с плеча.
– Пойдем, Сей, нам здесь не рады. – Девушка вытянула руку, и птица, немного поворчав на своем языке, опустилась на нее. – Я насыплю тебе орешков. Ты ведь любишь орешки?
Изабо ласково провела пальцем по блестящему оперению и, сильно прихрамывая, удалилась. Такой уж она родилась: одна нога короче другой. А потом еще опрокинула на себя кастрюлю – хотела взглянуть, что там булькает. Не доглядевшую за ребенком няню уволили, лекарь старался, как мог, но следы на коже остались.
Только Изабелле могло вздуматься сбежать на кухню! Проклятие, сущее проклятие рода Стер!
Лавиния проводила дочь полным тоски взглядом. Никогда ей не выдать Изабо замуж. А ведь это позор, придется девушке коротать век сначала в родительском доме, потом под крышей братьев и сестер. Можно, конечно, отправить ее в монастырь или университет, куда с прошлого года принимали женщин, но Изабо не питала страсти к религии, а об ученой карьере не могло быть и речи. Дочь сенатора с книгами не возится и уж точно не живет одна. Наука – это непристойно! Магия – тем более. Пусть в Магическом университете, в отличие от обычного, женщинам никогда не отказывали, граф лег бы костьми, но не пустил туда дочь.
– Я что-нибудь придумаю, – перехватив взгляд жены, ободрил ее Уильям. – К примеру, Кетрин могла бы взять ее к Фландрам.
– Но папа! – возмутилась предпоследняя дочь графа Стера. – Она всем только помешает.
«И распугает женихов», – прозвучало невысказанное между строк. Кетрин надеялась приятно провести время и оказаться в центре мужского внимания. После того, как Мери в прошлом месяце представила семье своего поклонника, ей тоже хотелось обзавестись женихом. Хотя бы для того, чтобы стоять рядом с ним на свадьбе Алисы. Это совсем другой статус, не просто сестра невесты, а будущая маркиза, графиня или баронесса. К тому же между Мери и Кетрин давно шло негласное соперничество, и младшая не желала проигрывать старшей. Правда, в одном она считала себя победительницей. Если все пойдет хорошо, Кетрин станет невестой в двадцать один, когда как Мери, ужас какой, через месяц исполнится двадцать два. Алиса на их фоне и вовсе казалась старой девой, но у нее была уважительная причина: будущий муж целых три года провел с дипломатической миссией заграницей.
Сестер Джад – по традиции, прилагавшуюся к титулу фамилию могли носить только владелец и его супруга – по праву считали жемчужиной графства. Идеально ровная, в меру бледная, в меру румяная кожа, тонкий стан, изысканные черты лица и безупречное домашнее образование. У всех, кроме Изабеллы, но ее никто не принимал в расчет.
Алиса и Кетрин пошли в мать, родились русыми и кареглазыми. Мери с братьями наследовали каштановые волосы и серые глаза отца. Только Изабо, вечно не желавшая соблюдать приличия Изабо, выбивалась из общего ряда. И волосы у нее темнее, и глаза зеленые, бездонные. Красивые, не поспоришь, но уж слишком колдовские, не для скромной девушки.
