– Но почему подземный? – спросил Дольский, даже не задумываясь, почему он сразу понял смысл, казалось бы, неизвестных ему слов. – Или мы с тобой находимся под землёй?
– Потом узнаешь, – отмахнулся Незнакомец. – Потери и предательство, говорили древние, приводят нас в Подземный Лес. Здесь сейчас находится источник того, что мы есть, и источник того, чем мы не хотим быть.
С вершины скалы хорошо был виден закат, окрасивший в багровые тона небо, и лес на вершинах холмов, а ниже – чёрный силуэт средневекового города у реки, острые шпили высокого собора и церквей, мрачные тени у городских стен и башен. Солнечные лучи уже не достигали города, но высвечивали на фоне неба нависший над рекой большой замок.
– Вот мы и у цели, – сказал Незнакомец рядом. – Здесь первый Порог. Узнаёшь?
Дольский в ответ лишь пожал плечами. Незнакомец обвёл рукой, указывая на лес и реку:
– Франкония. Сокровенная страна. Правда, красиво? А там, ниже – высеченная в скале часовня. Божье место на границе миров. Тебе не знакомо всё это?
– Откуда? – удивился Дольский, но в душе шевельнулось смутное, встревожившее его воспоминание. Определённо он здесь был. Но когда? В какие времена? В каком качестве? В какой жизни? Он не помнил. Или не знал? Или не хотел помнить и знать?
– Ну, как же? Посмотри, – Незнакомец указал рукой в сторону замка. – Мариенберг. Неужели ничего не говорит?
Дольский в смятении не знал уже, что отвечать. Воспоминания, непрошеные, чужие, стучались в его душу. Но как он мог помнить то, что с ним не произошло и, как ему казалось, никогда не происходило?
– Прекрасный город. Вюрцбург, – продолжал Незнакомец. – Уникальный собор. Капелла. Свой университет. А через тридцать лет он будет ещё красивее. Весь город будет обновлён. Когда они успеют? – Незнакомец усмехнулся. – Ведь в стране уже идёт опустошительная война. Европейская война, которой ещё не знала Германия. Схожая с Великой Смутой в России. Десятки городов и деревень будут разорены, сожжены, уничтожены. Многие их тех, кого минует меч и огонь, умрут от голода и чумы. Сейчас здесь пока ещё тихо, но через несколько лет военные действия развернутся и в этих местах, и Франкония утонет в крови. Католики и протестанты, испанцы, шведы и французы будут хозяйничать здесь многие годы, будут грабить, насиловать и убивать. Отряды мародёров, забывших о Боге и его заповедях, заполонят окрестности, чтобы превратить этот край в дикую пустыню. И так будет тридцать лет.
– Ты говоришь о Тридцатилетней войне?
– Конечно.
– Читал. И слышал. Мрачное время, – заметил Дольский. – И жуткое. Как предчувствие Страшного Суда.
– Все времена равны, – возразил Незнакомец. – И у каждого из них свой Рай, свой Ад, своё Чистилище и свой Страшный Суд. Разве в эллинском мире, которым все восхищаются сейчас, на который хотят равняться и походить, не было своих трагедий и бед, не лилась невинная кровь, не разоряли города, убивая и угоняя людей в рабство? Или может это цена за ту Высоту, которую назовут нашим Истоком?
