«Не плачь, потому что это закончилось,
Улыбнись, потому что это было».
Доктор Сьюз
Я позвонил отцу.
– А что ты думаешь? – спросил он.
Повисло молчание. Не потому что я думал – потому что я знал. Я знал ответ, но не мог заставить себя произнести это вслух.
– Значит, мы знаем ответ, – вздохнул отец.
Я разрыдался.
Двадцать четыре часа после этого телефонного звонка стали самыми мучительными в моей жизни.
Ощущение боли и предательства.
Инка, моя любимая Инка.
Мы вывезли Мэгги и Инку на пляж в последний раз. Я вынес Инку из машины на берег, чтобы она, лежа на песке, могла почувствовать набегание волн. Мы снова были на пляже – точно так же, как тогда в Тарансее, когда ее жизнь только начиналась.
Я смотрел, как ее уши болтались на ветру. Инка подняла голову, чтобы вкусить запах моря. Потом я подхватил ее под мокрый, облепленный песком живот и отнес в машину. Мы пустились в томительный путь назад в Лондон. Я не мог никому смотреть в глаза. В зеркало заднего вида я наблюдал, как Инка положила морду на спину Мэгги.
Отец нас уже ждал. Я перенес Инку в дом, лег рядом с ней на пол и разрыдался, уткнувшись лицом в ее шерсть.
– Еще одна ночь…
Я поставил лежанку Инки в нашу спальню рядом со своей кроватью и всю ночь слушал ее похрапывание. Спать я не мог. Я впал в панику, и утром моя подушка была мокрой от слез.
В шесть утра я спустился с Инкой вниз, накормил ее и, взяв на руки, вышел в сад.
– Обними Инку, – сказал я Людо, и он обхватил ее за шею.
– Куда она отправится, папа?
– На небеса, – ответил я, отворачиваясь, чтобы скрыть вновь набежавшие слезы.
Я уложил Инку в машину, позвал Мэгги и минут через десять мы подъехали к дому родителей. Я смутно помню эту поездку, мне было слишком больно.
– Спасибо тебе, Инка, – шептал я, проезжая по пустынным улицам Ноттинг-Хилла. – Спасибо, что ты была моим лучшим другом… Я тебе стольким обязан…
Я перенес собаку из машины в дом и устроил ее на полу в кухне. Мама, отец и сестра уже были там.
В жилах Фоглов течет собачья кровь. Собаки – наша семья.
Я расположился рядом с Инкой. Отец сделал ей укол. Дыхание собаки стало прерывистым. Я все еще чувствовал биение ее сердца и пульсацию крови. Я вдыхал знакомый запах шерсти, уткнувшись носом в ее шею. Никогда в жизни я так не плакал. Это был первобытный, неконтролируемый, глубинный плач… И вот ее сердце перестало биться…
Я лежал на полу кухни, обнимая своего лучшего друга, и не мог пошевелиться. Как мне хотелось бы, чтобы это был сон… Я сжимал ее безжизненное тело.
Мэгги подошла обнюхать Инку. Я хотел, чтобы она почувствовала – ее подруги больше нет.
– А где Инка? – спросил Людо, когда я вернулся домой с Мэгги.
– Она ушла на небеса…
– Привет, Инка, – сказал малыш, помахав облакам.
Я потерял своего лучшего друга. Мне казалось, что я лишился ноги или руки. У меня исчезла «тень» – Инка. Во мне погас внутренний огонь.
Я любил и был любимым. А теперь я потерял друга – и потерялся сам. Мне нужно было оглянуться назад. Тринадцать лет – это так много.
Это был долгий путь – наш с Инкой.
Небольшую лодку швыряло в могучем океане. Огромные волны Атлантики разбивались о головокружительной высоты отвесные скалы. В небе с криками носились чайки. Одинокий маяк высился вдали, готовый предупредить корабли об опасностях побережья.
Мои просоленные руки мертвой хваткой вцепились в весла, потому что мы уже стали игрушкой прибоя. Мощная волна ударила в нос нашей лодки, заливая ее зеленой водой.
Мы были щепкой в бушующем океане.
Я приехал в Ньюфаундленд и Лабрадор, восточную провинцию Канады, которую иногда называют Атлантической Канадой. Это суровый край: скалистое, изрезанное бухтами побережье, и люди, такие же суровые, как и их природа. Он во многом похож на западные острова Шотландии, расположенные по другую сторону Атлантики. Только в Канаде другой масштаб, все больше.
В рыбацкой лодке со мной был местный гребец, Пит. Наше судно – деревянное, на двух гребцов – подходило скорее для тихого пруда, чем для разъяренного океана. Но именно на таких лодках рыбаки выходили за треской, которой когда-то в этих водах водилось несметное количество.
Подобно детективу, идущему по следу, я начал с острова Ньюфаундленд в поисках истинного лабрадора. Это могло показаться странным – ведь название острова ассоциировалось с другой породой. Но все свидетельствовало о том, что ньюфаундленды сыграли свою роль в эволюции породы лабрадор-ретривер.
Я много путешествовал по Канаде, но в этой части страны оказался впервые. Мой отец родом из Канады, и лето мы часто проводили на озерах Онтарио. Мне нравилось ходить на байдарках, купаться и ловить рыбу. И конечно же с нами всегда была собака. Дворняжку Бейджо друг нашей семьи подобрал на улицах Марракеша, в Марокко, и привез ее нам на канадские озера. Я давно искал повод побывать в этом уединенном уголке одной из самых малонаселенных стран Земли. И вот как все получилось…
Мое путешествие в Атлантическую Канаду началось в довольно зловещем Дублине, столице Ирландии, откуда я должен был вылететь в Сент-Джонс – это была кратчайшая дорога через Атлантический океан: всего четыре часа лета.
Сент-Джонс – рабочий портовый город. Уверен, что когда-то здесь была живописная гавань. Но сегодня прежде всего бросается в глаза обилие стоящих на якоре танкеров, обслуживающих нефтеперерабатывающую промышленность. Огромные корабли куда больше местных маленьких домиков.
Сент-Джонс – крупный город с постоянно растущим населением, но атмосфера в нем царит довольно провинциальная. Вдоль улиц выстроились разноцветные деревянные дома, напоминающие об истории города. Это земля первопроходцев.
Лабрадор и Ньюфаундленд – это одна провинция. На западе она граничит с провинцией Квебек, а на востоке омывается суровыми водами Атлантического океана. Протяженность побережья превышает 29 тысяч километров. Площадь этого региона практически равна площади Японии.
Я прилетел сюда не ради пейзажей и не ради людей. Я хотел найти собаку, прославившуюся безграничной преданностью и столь же безграничной любовью к еде. Эта собака неразрывно связана с британской культурой. Ее любят во всем мире. Она была спутником многих премьер-министров и президентов. Ее снимают в рекламе и держат в королевских дворцах. Я приехал в поисках скромного лабрадора-ретривера.
