То ли сказка, то ли быль.
Давным-давно приключилось этакое на земле, в каком краю не ведаю, но слышала, что жила девушка красоты неописуемой, ежели ступает – словно лебедушка плывёт, слово молвит – реченька журчит, а взглянет на человека – тот и помолодеет, рукою проведёт – здоровье дарит.
Наделил душой Марьюшку доброй да ласковой, песни пела, сказки выдумывала, да все ладные, мудрые.
В окрестностях не видали больше дива, старые люди гадали, кому невеста достанется.
Прознал злой дух Мор про такую красоту: и излечит, и помолодит, и здоровье добавит. Решил, что смертным она ни к чему, а сделает её женой, в веках жить будут.
Постановил и сделал, доставил её во владения свои, а она отказалась ни уговоры, ни богатство, ни бессмертие не по нраву ей. Колдовство хотел применить, да только её сердечко застучит, так все чары и спадают.
Маялся-маялся Мор с девушкой, да придумал выход, сердце у неё забрать, тогда послушная станет, и на всё согласится. А чтобы сердечко не стучало, обратил он его в железный слиток с виду не приметный, замуровал в камень, да в лесу подальше от своих владений схоронил.
Посмотрел на неё Мор, и самому разонравилась. Попросил спину вылечить, а нет, только больше болеть стала. Вместо, молодости постарел ещё на лет сто, и решил её обратно в мир людей отправить, да только не смог он у неё бессмертие забрать.
Вернулась в свою деревню, да не узнаёт никого, и ласки люди от неё не видят, не улыбается вместо здоровья, болезнь да старость подарит, сказки всё с недобрым концом – дети плачут. Стали люди сторониться её, а потом и вовсе выгнали из селения.
Перебралась она на край заброшенного села, слезы льёт, умереть мечтает, зачем ей такая жизнь да бессмертие и так получается, уже мертва, сердца нет в груди.
Прошло много лет, мир изменился, а Марьюшка живёт, да людей сторонится.
Летом ягоды собирает да грибы, оденется в лохмотья, да чумазый платок на голову, чтобы никому не понравиться. Вынесет на базар, отдаст за те гроши, что покупатели предложат и обратно в свой домик. А зимой сувениры мастерила, красивые получались и выручка хорошая с того и жила.
Вот как-то летом ехала машина, парень за рулём в футболке с рисунком чудовища, рядом девушка нарядная сидит, остановились ягод лесных купить, высыпала Марьюшка лукошко, да взглянула на паренька и спрашивать стала.
– Скажи, что за тварь у тебя на одежде нарисована? – голос нежный привлёк парня.
– А это популярный певец из Америки, что не слышала? Да ты вроде не старая бабка, по голосу молодая совсем, а глаза бездонные – синевой наполненные.
Из машины девушка звать стала:
– Вань, а Вань поехали отсюда, дыра тут, что ты бабке мозги лечишь.
– Помолчи, сказал, жди, – ответил парень.
Повернулся к бабушке, а она так быстро с дороги спустилась и по тропинке в лес пошла, не догнать, решил ещё приехать.
Второй день.
Показалось в этой бабуле какая-то тайна, а он любитель загадок, да старинных преданий.Так и сделал. На следующий день приехал пораньше и как только увидел бабушку в лохмотьях, сразу же к ней и подошёл. Познакомились, тогда Марьюшка сказала.
– Ваня, ты это чудовище не одевай больше. Оно из тебя жизнь высасывает, незаметно, но слабеешь ты, сожги эту нечисть.
У него по спине холодный пот пробежал, он снял с себя футболку и в машину кинул, а Марьюшка и личико закрыла.
– Не смущайся, я быстро, только не уходи, мне много спросить хочется у тебя, – открыл багажник, да в спортивной сумке другую футболку нашёл.
Марьюшка не ушла, а только отвернулась, Ваня переоделся и спросил.
– Скажи, чем помочь, я же вижу не от счастливой жизни, ты вот так прячешь свою молодость, у тебя глаза цвета неба, душа добрая, а любовью наверно весь мир обогреешь.
. Ничего не сказала, попрощалась и пошла в лес, а он за ней. Тропинка натоптанная, быстро догнал он Марьюшку.
– Скажи, чем помочь? Я ведь на всё готов ради тебя.
– Ты же меня не знаешь и готов на всё? А вдруг я ведьма? – не оборачивалась, шла вперёд.
– Ну, значит, такая судьба, умереть с именем ведьмы на устах, – ещё сильнее увлекался Иван.
– Тогда слушай тайну и когда окончу исповедь, ты или идёшь, или больше не встречаемся.
Рассказала Марьюшка свою жизнь горемычную, не утаила ничего. Ваня идёт, слушает, как сказку, а верить хочется. Обо все рассказала, что теперь она и сама не рада себе. Искренние слова в душу пареньку запали, по нраву пришлась.
Закончилась история, обернулась, а он перед ней стоит и улыбается.
– Найду я твоё сердечко.
– Ой, Ваня я забыла сказать, то чудище, что на одежде у тебя, это Мор. Он сердце в железо превратил, а где закопал, не знаю, сколько искала, не нашла. Послушай, если не веришь, не стучит оно у меня.
Иван припал к девичьей груди, прислушался, а звуков не идёт. Мистика, да и только.
Вот домик, небольшой да ухоженный в цветах и собака встречает, к хозяйке ластится, а на гостя рычит, махнула рукой, в будку спрятался.
Прошли они в дом, на столе свежий хлеб лежит, пахнет, узорчатым полотенцем накрыт да пирожков гора на тарелке.
Засуетилась Марьюшка, первый гость, чайник поставила, молока принесла, да лохмотья с себя скинула.
Обомлел он, слово произнести не может, все сказки читал, прекрасных да премудрых Елен представлял, а такой не смог. «Никуда не уйду, пока сердце не верну», – решил для себя.
– А можешь сказать приблизительно, где искать владения Мора?
– Я дорогу знаю, только до избушки Бабы-Яги. А дальше она на ступе перевозила. Я уж, сколько искала, да не дает мне лес или сила колдовская на меня наложенная, одно знаю, сердца в его владениях нет, а куда он его дел ума не приложу.
– Баба-Яга и ты меня к ней отведешь? Я реально эту бабушку столетнюю увижу? – засмеялся Иван.
– Нет, она не столетняя ей намного больше, но обижается, когда ей о возрасте говорят, – улыбнулись Марьюшка. – Только сначала тебе собраться надобно в дорогу, и я с тобой пойду.
– Погоди, а кто же с твоими животными останется? – удивился Иван. – Что я сам не справлюсь?
– Нет, я больше знаю тот мир, где Мор правит, по сути, мне тоже уже далеко за сто! – произнесла Марьюшка и прикусила язык за сказанные слова.
Иван пристально посмотрел на стоящую перед ним девушку с пшеничными волосами, собраны в пучок на голове. Её аристократичные черты лица придавали нежному образу какую-то невесомость. Он замотал головой.
– Какие сто лет? Ты шутишь? Тебе от силы лет восемнадцать, но меня это не остановит, я готов к сборам и дороге на край света.
Открыла она сундук и достала оттуда котомку, сапоги – положила в одну сторону, а потом кучу вещей, о которых мог только догадываться Иван – в другую. От цветных тряпок у него в глазах зарябило и он, как сидел на стуле, так и провалился в сон.
