Иоланта Сержантова - Сердечно

Сердечно
Название: Сердечно
Автор:
Жанры: Этика | Природа и животные
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2021
О чем книга "Сердечно"

Всё, что от сердца – искренне…

Сборник составлен из произведений о природе Родины, как об истоках взаимоотношений между людьми и о тех, кто пережил и выстоял в Великую Отечественную войну. На примерах отношения человека к окружающему его миру, описанных в произведениях сборника, формируется верный взгляд на жизнь в любом её проявлении и бережное отношение к ней.

26-й сборник рассказов, новелл и эссе "Сердечно" Иоланты Сержантовой, бронзового призёра Германского Международного Литературного конкурса русскоязычных авторов «Лучшая Книга года»(Берлин-Франкфурт, 2021), Лауреата литературного конкурса педагогического признания "Добрая лира" 2021 г, в номинации: «Художественная литература без ограничения возраста»,рекомендуется для внеклассного чтения.

Бесплатно читать онлайн Сердечно


Неблагодарность

Потные, в каплях росы губы травы прижимались к прохладному лбу утра. По всему было видать, что нездоровилось ему. И говорила же луна – не сиди на холодном, не прислоняйся к ночи, ибо привычный ей озноб заразен для прочих. Но тряс гривой леса неслух, свистел вослед филином обидно, дразнил кукушкой. А что теперь? Жалится, жмётся мокрым щенком к ногам, кричит чайкой, – пожалейте, успокойте, приласкайте. Ну и тешишь, покоишь, согреваешь. Прижимая к сердцу крепко, загораживаешь от ветра и плевков дождя, что метко бьют в самое слабое – по темечку, в родничок, который, кажется, вовсе зарос, а вроде ещё не совсем.


Распихав птенцов по карманам гнёзд, ласточки играют со стрекозами, а, как натешатся, наберут мягких мошек полон рот и снисходят к своим. Покормят наскоро, да назад, к стрекозам, порезвиться, а детки вновь грустят тихо, их поджидаючи. Смирные… Будто ненужные никому.


В сиянии искр прошедшего недавно дождя, сосна гляделась именинницей. Свежая и ещё более пушистая, чем обычно, в белой пудре влаги и ожерелье хмеля, она была готова и к вальсу, и к котильону, да вот только никто её не приглашал. Ветер – босяк, склонял к полечке, но на одном месте стоя, как то сплясать?


А тем временем, согретое со всех сторон утро делалось бодрее, лихорадка почти прошла, и, вступая в новую для себя пору, оно, как и все, торопилось взрослеть, всё более набираясь зрелой опытности дня. И уже не нужно было ему ни сочувствия луны, ни трепета трав, – оно тянуло свою незримую ношу в гору зенита, полагая, что справится со всем само.

Неблагодарность… Именно она тушит огонь дня о блюдце горизонта. Именно её отражение мы видим в глазах тех, кто прощает нам наши промахи изо дня в день.

Люблю…

Молоко клубится грозовыми облаками в кофе, и перламутровый отпечаток месяца на небе, что отражается в нём, красноречиво повествует об очередном неуспехе луны. Ей вновь, чтобы добраться до покоев полудня, не хватило на проезд ровно четверти сольдо. Должно быть ласточки утащили в гнездо ту малую разницу меж приглушённым светом, при котором готовится к выходу рассвет и едва видимой кисеёй неба, когда окна домов перестают глядеть чёрными, незрячими стёклами в ночь, да делаются видны угловатые коленки домов, выступающие из изношенных до дыр чулок виноградной лозы. Изумрудный фейерверк его усов, как пушок над губой, – хорош, пока свеж.


Птенцы ласточек пережидают нежный возраст букетом нарциссов в кашпо гнезда. Усердные, но не слишком умелые родители притачали к снеговой, ненужной летом лопате, свою первую колыбель. Рады новым заботам. Хорошо, что их дети повзрослеют раньше, чем разочаруют в себе. Хотя… разве вправе родитель растерять свою любовь? Спроси меня о том, и я отвечу. Но не тебе. Эти ответы прячутся посреди жарких подушек опухших от слёз щёк, муками тяжких дум о том, как лучше, и в невозможности выбрать ни одного из их бесчисленного множества.


– Помни, я очень тебя люблю!

– Мне это не нужно.


Материнская любовь слепа и глуха, и, не умея разобрать как следует ответ, она не верит ни своим ушам, ни глазам, но одному лишь сердцу, которое, истрепавшись на ветрах ненависти навстречу, шелестит, сквозь боль:

– Люблю… люблю… люблю…

Олимп

Лямбда виноградных усов, неизменная с первого греческого алфавита1, куда бы не дотянулась, приносит с собой бесконечный, ускоряющийся вихрь сиртаки, в тумане которого можно разглядеть амфоры с вином и Олимп, с вершины которого видны все наши поступки и проступки.


Не так много прошло времени с тех пор, всего каких-нибудь четверть века. По меркам вселенной – ничтожная, не значащая ничего пылинка. Ну, по сравнению с вечностью оно, возможно, так и есть, а для нас…

Помню, как, поджидая, пока вынесут из подъезда деда, мы стояли обнявшись, и горевали навзрыд: мать, тётка и я. Не ведаю, из-за чего плакали они. Быть может, жалеючи самого деда, или скопом, весь человеческий род, но я сам – ещё и от стыда.

Незадолго до того, как дед слёг, разлетающиеся полы его драпового пальто, простирались крылами над тропинкой от дома к автобусу. С упорством ворона он парил над родными, так что казался неутомимым и вечным, этот дед. Помогая детям растить внуков, он держался с одинаковым достоинством и с малышнёй, и со взрослыми, но на последних глядел с некоторой хитрецой, как бы понимая всю их суть, не без оснований подозревая в неискренности. Перед малыми же дед благоговел, испытывая восхищение перед их будущим, предстоящими подвигами и радостями, коими полна жизнь.


И вот, этого прекрасного деда, который передумал выгонять свой велосипед из чулана лишь когда ему стукнуло девяносто, да и то не из немочи, а из солидности, в некий недобрый час просквозило на жёлтом осеннем ветру. Перегревшись под панцирем своего драпового пальто, он имел неосторожность распахнуть его… совсем немного, но и того хватило, в его-то годы.


Невзирая на протесты родни, которая считала, что подобным должны заниматься медики, а не сопливый мальчишка, я делал деду уколы, ставил пиявки, и водил горячими банками по спине. Казалось, ему не становилось хуже, но и лучше не делалось тоже. Однажды, призвав меня к себе, дед протянул деньги и попросил купить ему сгущённого молока. И я купил. То, что подешевле. А сдачу оставил себе…


– Вам кофе со сгущённым молоком или с сахаром?

– Чёрный. Ненавижу сгущёнку.

– Странно испытывать такие сильные чувства к еде.

– Она тут совсем не причём. Просто, когда я вижу сгущёнку, то начинаю ненавидеть себя.


…Лямбда виноградных усов, неизменная с первого греческого алфавита, куда бы не дотянулась, приносит с собой бесконечный, ускоряющийся вихрь сиртаки, в тумане которого можно разглядеть амфоры с вином и Олимп, с вершины которого видны все наши проступки. Но ещё лучше они заметны нам самим…

Просто уж

Птенцы ласточек, свесив головы, теснились в плетёнке гнезда, и наваливаясь безволосой грудью на край, поджидали родителей. Малыши во всю вертели головками, но делали это в совершенном молчании, не привлекая к себе опасного внимания. Уж, что жил внизу, в норе прямо под гнездом, довольный таким соседством, подолгу сидел, свернувшись кренделем на земле, наблюдая за тихой вознёй малышей, за суетой родителей, что, в сутолоке забот часто задевали его крыльями по лакированной макушке.

И вот в эдакой-то неразберихе и хлопотах без конца, один из птенцов, перегнувшись слишком через край, выпал из гнезда, а так как он был не слишком разговорчив, родители не заметили, что открытых навстречу ртов на один меньше. Скорее всего, они сочли одного из своих ребят достаточно сытым и уже спящим для того, чтобы заявлять о правах на свой пай.


Случись это поутру, можно было рассчитывать, что родители спохватятся о птенце, но дело было перед закатом, когда сумерки позволяют видеть то, что желается, а не то, что есть в самом деле. Очутившийся на земле, птичий ребёнок кричал, по обыкновению, без единого звука, тогда как маленькое его сердечко сжималось от ужаса, не таясь. Казалось, – рядом не никого, кто мог бы помочь. Не подозревая ни о чём, родители дремали беспечно, а ближе всех к малышу оказался уж. Тот самый, которому вменяют в вину разрушение гнёзд, да поглощение незрячих ещё птенцов, всех без разбору. Не в силах сопротивляться состраданию, уж несколько раз обернулся вокруг малыша, насколько хватило длины, и замер. Оказавшись будто снова в гнезде, голодный птенчик перестал раскрывать рот в беззвучном крике, и задремал от усталости.


С этой книгой читают
Сборник рассказов, притч, новелл, эссе о природе Родины, любовь к которой формирует ответственность перед нею … Рекомендуется для использования во внеклассной работе с учащимися школ и средне-специальных учебных заведений.
В алмазной крошке росы… Сборник рассказов, новелл, эссе.Жизнь бросает нам под ноги свои богатства без счёта, а мы всё морщим носы, требуем послаще да повкуснее, не успевая распробовать то, что уже есть, чем можно насытить сердце и душу, которая никогда не бывает вполне довольна собой. Природа Родины, соотечественники, память о прошлом и стремление сберечь всё хорошее для будущих поколений. Это наша ответственность.Рекомендуется для внеклассного ч
Повесть "Полустанок".Людские судьбы и их переплетение с жизнью обитателей заповедного леса. У реки бытия, на одном берегу которого прошлое, а на другом – будущее.Все персонажи являются вымышленными и любое совпадение с реально живущими или когда-либо жившими людьми случайно. Повесть "Полустанок" получила специальный диплом «За глубину и проникновенность прозы» Германского Международного Литературного конкурса русскоязычных авторов «Лучшая Книга г
Рассказы, новеллы и эссе о природе Родины и одна ироническая повесть о зелёном чае. Природа родного края – постоянный источник вдохновения и радости. В описаниях природы автором сохранена незыблемость законов природы, и подмечено то, на что редко обращают внимания.Все персонажи являются вымышленными, сходство с реальными событиями и людьми случайно. Рекомендуется для внеклассного чтения.
Книга-вдохновение.35 страниц размышлений автора о человеческих чувствах и отношениях, которые для кого-то могут стать терапевтическими.
По возвещению о благе Иисусом Христом:Есть начало всего и основа -Разумение жизни стало Бог, и при томСтало вместо книжного слова.Ведь только разумение и даёт жизнь,Только в нём она стала возможна,И оно стало жизнью, его и держись,Без него никому жить не должно.Заключается жизнь в разумении её,И находится вся в его власти,В его отсутствие люди делают злоИ мёртвыми стали отчасти.
Практическая философия. Книга для подростков 15-30 лет. В чем смысл жизни? Что такое истина? Есть ли Бог? Есть ли жизнь после смерти? Что такое красота? Возможен ли "рай на земле" и как в него попасть, а точнее, как его построить?
Они всегда жили в мире и гармонии – люди и духи, но когда-то давно появились те, кто смог рассказать о желаниях и тяжбах почивших. Кам – смертный, что является проводником духа в наш мир, но не всяк сюда входящий достоин того. Вокруг не только те, кто желает людям мира. В один день юный кам видит сон, в котором погибает его лучший друг и только ледяное прикосновение способно вывести его из равновесия. Кан не понимает кто тот дух, что заставляет е
«Сокровища Дэя» – это книга о борьбе добра со злом. О жадности и алчности людей. Книга будет интересна для совместного чтения, для методистов дошкольных учреждений.
«Степан-рыбак» – это книга о мужестве и самоотверженности людей. О том, как смелый и храбрый всегда победит зло. Книга будет интересна для совместного чтения, для методистов дошкольных учреждений.
Мир и покой никогда не царили на территории Иллинской империи, внутренние конфликты всегда раздирали ее, но с приходом новой угрозы прежние распри смолкли. Ранее неизведанная сила пробудилась, порождая на свет нечто темное, нарушая привычный цикл жизни. Теперь судьбы Кастора, Сектуса и Афадора тесно переплетены между собой. Сейчас им только предстоит встать на тяжкий путь, но роль, отведённая им весьма значима. Ведь выживание всех и каждого будет
Автор решает переместиться в своё произведение, но позже выясняется, что вернуться назад не так уж и просто. Публикуется в авторской редакции с сохранением авторских орфографии и пунктуации.