– Папа, мне пора.
Андрей Андреевич, оторвав взгляд от монитора компьютера, посмотрел на своего подтянутого сына – сорок лет, а выглядит молодцом.
– Когда вернешься?
– Не знаю, папа. Работа.
– Овощи не забудь.
– Взял. Спасибо.
– Ирине привет. Пусть девчонок пришлет на выходные, перемоют здесь все. Тяжело мне уже за порядком в квартире следить.
– Приедут, помогут, перемоют. Не вставай, продолжай работать. Я закрою дверь своим ключом.
Андрей Андреевич проводил взглядом сына, услышал, как закрылась входная дверь квартиры, щелкнул замок, и опять повернулся к монитору, пробегая взглядом по последней строчке: «…баронесса прервала поцелуй, лукаво улыбаясь…». Слово «лукаво» ему очень понравилось. Только кто оценит игру слов в этом опусе, который приходилось строчить, позоря седины, чтобы найти хоть какую-то опору в нынешней страшной жизни?
Некогда он был известным писателем и почивал на лаврах – повышенные гонорары за романы о хлеборобах и доярках, бесплатные санатории, зарплата за общественную работу в писательской организации. Он писал то, что требовалось коммунистической доктрине, писал искренне, и считал, что неплохо – социалистический реализм был освоен им до мельчайших нюансов. Дважды Андрею Андреевичу присуждали премии – Государственную и Ленинского комсомола – за романы о молодых комбайнерах. К 1992 году, несмотря на стремительное падение КПСС, он был весьма обеспеченным человеком – двести тысяч рублей на сберкнижке, трехкомнатная квартира, автомобиль «Жигули» и большой частный дом в пригороде.
Девяносто второй год сделал его нищим – деньги на счету сгорели в одночасье, а социалистически выдержанные романы народу были уже не нужны – издательства печатали только переводные.
Годы инфляции не давали покоя. Андрей Андреевич, конечно, получал пенсию (за себя он не переживал), но был ведь еще сын и дочери сына, и надо было как-то помогать, тянуть общую лямку. Жена Андрея Андреевича умерла давно, и теперь он вполне довольствовался малым – приличное питание и одежда, да еще творчество, без которого невозможно обходиться, как наркоману без обязательной порции дурманящего яда. Дом Андрей Андреевич продал и купил сыну квартиру. «Жигули», после небольшого ремонта, он также отдал детям.
У сына Геннадия были жена и две дочери, поэтому семья жила почти в нужде. В последнее время что-то начало налаживаться, появились денежные прибавки, но… Андрей Андреевич наливался бессильной яростью, вспоминая, как быстро потерял свое состояние. А ведь тогда он уже не беспокоился о сыне, уверенный в том, что его семья будет жить в постоянном достатке.
За последние годы Андрей Андреевич не смог пристроить ни одного своего романа, а написал он их за это время целых пять – про казнокрадов и честных деревенских мужиков. Первое время ему отвечали в издательствах и редакциях журналов, что нет бумаги, нет денег на выплату гонораров; потом объявили, что честные мужики и ворующие стройматериалы прорабы никому теперь не интересны, народу требуются убийства, аферы миллионеров и секс. Ему так и сказали: «Пишите про секс!»
В прошлом году новое издательство вдруг само предложило Андрею Андреевичу выпустить книгу его воспоминаний об известных писателях, с которыми он сталкивался, отдыхал и работал в годы застоя. Обещали приличную сумму, но аванса не дали – гонорар по приеме рукописи.
Андрей Андреевич с воодушевлением принялся за работу. Через год сдал готовую рукопись в издательство и получил на руки гонорар.
Новый кризис – и снова крах надежды. Любой другой на месте Андрея Андреевича давно бы сдался, опустил руки и тихо грелся бы на солнышке, стараясь поменьше есть, чтобы укладываться в размер пенсии. Но Андрей Андреевич продолжал чувствовать ответственность за семью сына – внучки уже выросли, одной – восемнадцать, другой – пятнадцать, им надо дать образование, а это – деньги. Сын семью, худо-бедно, кормил, одевал, но учеба… Андрей Андреевич знал, что только ему по силам добыть несколько тысяч долларов, если сумеет найти издательство, которое приобретет его работы и подпишет договор о дальнейшем сотрудничестве. Он накупил глянцевых книг с известными ему именами авторов и дерзкими, жестокими, кричащими названиями, проштудировал их и понял, что сейчас читают и что издают. Но понял и другое – все издаваемое похоже одно на другое, как братья-близнецы. Чтобы его опусы покупали и хотели покупать в дальнейшем, требовалось найти свою нишу. Поразмыслив, Андрей Андреевич пришел к решению написать для начала эротический роман на исторической основе. Он набросал план, буквально вымучил несколько глав и отправился по издательствам, желая, с учетом имени и прошлых заслуг, привлечь внимание редакторов и договориться о сотрудничестве.
Сегодня, после недельных бесплодных и унизительных походов, наконец повезло. Андрей Андреевич еще до конца не верил, что удача снизошла на него в лице молодого директора издательства «Тариф-спорт» Саши Семенова.
Сначала ничто не предвещало успеха. Его с трудом впустили к главному редактору процветающего издательства, рослому усатому нахалу. Отвлекшись от своего компьютера, редактор хмыкнул:
– Что у вас?
– Историческая эротика. Меня зовут…
– Не надо. – Нахал снова зашуршал клавишами клавиатуры, внимательно изучая экран монитора.
Андрею Андреевичу стало жутко неловко. Лезет со своей писаниной. Историческая эротика… Опустился, дальше некуда! Эх, нужда…
Он вышел из кабинета в приемную, поймал ухмыляющийся взгляд стервы-секретарши, согнувшись, устало побрел к выходу.
В коридоре какой-то молодой человек в футболке и спортивном трико читал объявления на стенде. При виде Андрея Андреевича он сочувственно улыбнулся.
– Не взяли рукопись? – Взгляд его был направлен на папку с рукописью в руках писателя. – Что у вас?
– Вы тоже пишете? – спросил в ответ Андрей Андреевич.
– Я издаю. Честь имею представиться – директор, он же редактор издательства «Тариф-спорт». Александр Семенов, Саша. Хотел предложить несколько совместных проектов этим, – кивнул он на дверь приемной, – но меня быстро отшили. А вы что пишете? Боевики, детективы, фантастику?
– Историческую эротику, – усмехнулся Андрей Андреевич. – Моя фамилия Егоров. Может, читали?
– Егоров Андрей Андреевич? Как же! Романы «Однажды в поле», «Трудный год»… Читал в детстве. Как же, как же! И что, вас не печатают?
– Увы, – пожал плечами Андрей Андреевич. Стало неловко до невозможности – даже перед этим желторотым юнцом приходится оправдываться.
– Но вы же – имя! Вот остолопы! – вскипел Саша.
Андрей Андреевич от бурных эмоций молодого издателя совсем затосковал от жалости к себе. Мальчик, мальчик! Читал в детстве… Было время, когда Андрей Андреевич очень сурово встречал литературных новичков, а теперь он – литературный старик, и погоду делают они, новые! Все поменялось. Мэтр литературы должен жалобно лепетать, убеждая, что обладает талантом!
