Джек ненавидел Хэллоуин. Осень ушла в прошлый канун Дня всех святых, и в ту холодную ночь, пропитанную запахом конфет и ужаса, сердце его было разбито. Словно в сочную тыквенную мякоть вонзили лезвие ножа и безжалостно разрезали ее на сотни маленьких кусочков. Эти кусочки плавали теперь в его теплой крови, отравляя ее и всю его жизнь воспоминаниями – слишком сладкими, как чашка какао с маршмеллоу и корицей, – чтобы их можно было забыть.
Эти воспоминания были единственным, что осталось у него о той, встреча с которой поделила его жизнь на две части. В первой из них он не считал Хэллоуин настоящим праздником. Он воспринимал его нейтрально, как и любой другой праздник, который отмечать вовсе не обязательно, если ты один. Но если у тебя есть девушка по имени Осень, то эта дата приравнивается к Рождеству и дню рождения.
Осень обожала все, что связано с Хэллоуином – привидения, черных кошек, и, конечно же, тыквы. Она сама была главным атрибутом этой волнующей ночи. От нее пахло корицей и яблоками. Волосы ее вились золотистыми локонами, цвет которых в косых лучах осеннего заката причудливо переливался от персикового до алого. Он любил чувствовать, как шелковистые пряди струились по его бледной груди, когда она засыпала у него на плече. Ее губы были на вкус как конфеты, которые он получал в детстве, когда ходил с другими детьми по домам вечером тридцать первого октября. Тогда он еще верил, что в эту ночь призраки и ведьмы обладают особой силой и могут околдовать тебя, если попадешься на их пути. Возможно, Осень тоже была ведьмой и приворожила его так, что даже спустя год после расставания он никак не мог забыть ее. Каждое чертово утро, как только он открывал глаза и видел бледное солнце, заглядывавшее в его окно, его первой мыслью было: «Осень». Осень царствовала в его израненном сердце двенадцать месяцев в году. В сущности, ему было все равно, какое сейчас время года и какой день недели. Эта информация ничего не меняла. Теперь он ненавидел и солнце, и луну, и день, и ночь, потому что был вынужден проводить их один.
А самое ужасное было в том, что Осень ушла, ничего не объяснив ему. После двух проведенных вместе Хэллоуинов Джек решил, что это последняя девушка в его жизни. Он был уверен в том, что хочет провести с ней все оставшиеся у него на этой земле дни и ночи. Об этом решении он хотел сообщить ей в их третий канун Дня всех святых.
Джек украсил дом так, как это делала она, и ждал ее всю ночь. Но так и не дождался.
Телефона у нее не было. Ее адреса он не знал. Большую часть времени, когда ему не нужно было идти на работу, они проводили у него. Много раз он пытался выяснить, где ее дом, откуда она родом и кто она вообще такая. Но все было тщетно – выходя за порог его квартиры, Осень словно растворялась в воздухе, оставляя после себя аромат корицы и нежной грусти, который сливался с другими запахами и исчезал в пепельной дымке утра. Джек не знал о ней ничего, но ближе нее у него никогда никого не было.
Потеряв всякую надежду найти ее, в эту хэллоуинскую ночь он шел с бутылкой виски в одной руке и сигаретой в другой куда глаза глядят. Он снова верил в призраков и ведьм, которые были сейчас как никогда могущественны. Может, им удастся покончить с его жизнью, потому что сам он не мог набраться смелости для этого.
Джек не знал, сколько времени он шел. За его спиной остались все эти пряничные домики, украшенные нелепо ухмылявшимися тыквами и привидениями из простыней. Его тошнило от этого гротескного веселья, за которым люди прятали свой страх.
С удивлением – однако, не слишком сильным – Джек обнаружил, что направляется в сторону леса. Как странно и как наплевать. Все равно куда идти, лишь бы подальше от того места, где все вокруг веселились изо всех сил; где ночь мерцала оранжевыми всполохами; где витали ароматы корицы и яблок. Прочь из города – в глухую тьму леса, где уже не разобрать цветов и запахов, где таился лишь мрак.
Ступая на извилистую лесную тропинку, Джек вспомнил, что Осень боялась этого места. Это было единственным, чего она боялась. Когда-то он дал ей торжественное обещание, что никогда не пойдет сюда, и сейчас – впервые за этот кошмарный год – он ощутил радость. Он испытывал сладострастную радость от того, что нарушал данное ей обещание. Конечно, эта маленькая месть была несоизмерима с ее чудовищным поступком, но все же это было лучше, чем ничего. Хоть какая-то отдушина в бесконечной череде унылых дней, наполненных нудной работой, пивом и видеоиграми.
Однажды он упомянул, что часто играл в лесу, будучи мальчишкой. Она вздрогнула и прошептала:
– Никогда больше не ходи туда!
Джек удивился, потому что ни разу не слышал в ее голосе страха. Ни разу до этой минуты. Ей были чужды любые тревоги, волнения и сомнения. Она всегда была уверена в себе, в своих словах и действиях. Более цельной и в то же время чистой девушки он не встречал.
Осень лежала рядом, как обычно прижавшись к нему всем телом. Ее голова умиротворенно покоилась на его плече. Кожа была теплой и ароматной, а дыхание ровным. Но Джек чувствовал, что что-то не так. Будто сам воздух в комнате превратился в густую дымку, где тут и там вспыхивали алые искры. Наверное, у него просто закружилась голова, как это нередко бывало в ее присутствии. От ее поцелуев и ласк он будто бы покидал этот мир и оказывался в другом измерении – где все вокруг мерцало оранжево-красными всполохами, где пахло лесом и костром. Обычно ему это нравилось, но не сейчас. Окутывавшая их дымка пропиталась ее тревогой, которая теперь вкрадывалась и в его сердце. Нужно было разобраться с этим немедленно.
– Почему ты так сказала? – с напускным безразличием спросил Джек.
– Ты же знаешь, иногда я вижу то, чего не видят другие. И знаю то, о чем мало кто знает. Если ты пойдешь туда, с тобой случится беда. Я просто знаю это и все, – ответила Осень уже более спокойно.
– Ты же знаешь, я могу за себя постоять. Или, может, ты думаешь, что меня околдует какая-нибудь лесная нимфа? – поддразнил ее Джек, чтобы разрядить атмосферу и сбросить, наконец, оковы тревоги, сковавшей его сердце.
Осень подняла голову, подперла ее согнутой в локте рукой и посмотрела на него своими ясными глазами.
– Просто ты ни во что не веришь, – покачала головой она.
– Я хочу, чтобы и ты жила в реальном мире, где все имеет логическое объяснение. Хочешь, пойдем туда вместе, и ты сама поймешь, что бояться нечего?
– Нет! – голос Осени сорвался на крик.
– Я и не знал, что ты такая трусиха, – улыбнулся Джек.
