Пока я собиралась с духом для звонка Алексу, мне позвонил фотограф Марченко. Вчера на приёме он подошёл и напомнил о фотосессии.
- Аня, меня не покидает мысль о зимней фотосессии с тобой. Я уже подготовил и платье и образ. Стилист ждёт только моей команды. Когда у тебя будет возможность?
Стас поощрил Марченко в его инициативе.
- Аня, твоя красота должна запечатлеваться на века, – ворковал он. – Самой же потом будет приятно иметь красивые фотоссесии. Нашим детям показывать будем. Так что всё должно быть прилично! – погрозил он Марченко.
- Неприличное тоже потом будет приятно вспоминать, – подмигнул в ответ фотограф. – Красота и молодость – всего лишь миг вечности. Который можно остановить на фото.
Мужчины умеют уговаривать женщин комплиментами, и мы с Марченко договорились созвониться на следующей неделе, чтобы договориться о дате.
Собираясь на встречу к Алексу, я одновременно и сильно волновалась и была полна решимости. Боялась его отказа. Что он опять закроется. И в то же время хотела уже всё для себя выяснить. Я сделаю этот шаг навстречу для нас двоих. А он пусть решает за себя, сделать ему шаг вперёд или назад.
Самым трудным было решить, что надеть. Хотелось быть умопомрачительно красивой для него. Чтобы увидел, упал не встал и не смог противиться природным инстинктам. И в то же время не хотелось вычурности, показать сразу, что очень готовилась к нашей встрече. И как тут быть, как разорваться?
Час выбирала. Всё не то. Даже любимые, обычно беспроигрышные вещи смотрелись как-то не так. А с лицом что? Неужели прыщик решил выскочить? Очень вовремя! Выдавить? След останется. Оставить?
Бесит! Нет, это какое-то издевательство.
А что за помады?! Нет, ну что это? Розовый – слишком розовый. Не замечала раньше, что цвет как у Барби. Блеск для губ – губы потерялись, бесцветные какие-то. Захочет поцеловать – не найдёт. Да и внимания не привлекают. Бордовый – хорош для вечера. А при свете дня кожа на фоне такой помады красноватой смотрится.
В общем, собраться на важное свидание – тот ещё квест, скажу я вам. Всё не то и всё не этак.
В итоге остановилась на шерстяном вязаном крупной вязкой сером платье и естественном дневном макияже. А губы… что губы… цвет высохшей розы, бежево-лиловый оттенок к такому образу как раз. Хотя может и не для соблазнения.
Да, это всё не для соблазнения… Переодеться? Где-то была у меня кружевная блузка с таки-и-м декольте…
«Я на месте. Тебя долго ждать?» – пришло сообщение от Алекса.
И я плюнула на то, как выгляжу. Алекса бы не упустить, мне до него добираться минимум двадцать минут.
А то не дождётся, уйдёт, и зря вообще готовилась, оценить некому будет.
Когда я зашла в квартиру, в тесную комнату, в которой Алекс ждал меня, большой, родной, только руку протяни – сердце сразу откликнулось и гулко забилось.
А Алекс словно чувствовал, был какой-то нервный и смотрел настороженно, будто ожидая подвоха.
Ну и я ходить не стала вокруг да около. Иначе сдуюсь и вообще не решусь. Ухнула ему сразу:
- Алекс, у меня к тебе чувства. Я вчера весь вечер не сводила глаз с вас с Викой и жутко ревновала. Мне не Стас нужен, Алекс. Я не хочу за него замуж. Я тебя… люблю, – смогла выдавить из себя я. Потому что вот так признаваться, словно в омут с головой прыгать.
Алекс смотрел и не сводил с меня взгляда. И понять по его лицу, что он думает, было невозможно.
- Алекс, не молчи. Скажи, пожалуйста, хоть что-то…
Он опустил голову и зарылся руками в волосы.
- Алекс… – позвала я жалобно.
- Помолчи, Аня, – вымученно просипел он. – Просто помолчи.
- Ты ничего мне не ответишь?
- Мне нечего ответить на это, Аня. Уходи. Пожалуйста, уходи.
Ну вот и всё.
Я призналась. И получила ответ. Пусть не такой как ожидала. И вообще не ответ. Но ведь всё понятно.
Я встала и, пошатываясь, направилась из комнаты.
Хотя, что тут понятного? Вот просто уходи и всё? Это ответ?! Это объяснение?
Я просто уйду и вернусь к Стасу? И буду всё равно думать, что там себе напридумывал Алекс и мучиться, не получив внятного ответа?
Ну уж нет!
Я развернулась. Подошла и присела на колени перед Алексом, который всё ещё закрывал лицо руками. Потянула за них.
- Это не ответ, Алекс. Я не уйду, не получив ответ. Посмотри мне в лицо и скажи, что не любишь меня. Что ты ко мне ничего не чувствуешь.
- Анька, ты глупая, – первое, что он сказал, убрав руки от лица.
- Да-да, я знаю, сто раз слышала, – подтвердила я.
- Ты тот мотылёк, что летит на огонь, не понимая, что сгорит. Этот огонь – смерть мотылька. Я – этот огонь. Я не хочу твоей смерти, понимаешь?
- Не понимаю. Может, объяснишь мне, и тогда я пойму? Или хотя бы попытаюсь? Встану на твоё место.
- А ты не думаешь, что я не хочу, чтобы ты меня жалела? Если расскажу тебе всё, ты преисполнишься сострадания, начнёшь меня жалеть. И решишь принести себя в жертву на алтарь самопожертвования.
- С тобой так часто бывало, да? Раньше, с другими?
Алекс дёрнулся, встал и отошёл в другой конец комнаты, заложив руки в карманы. Встал ко мне спиной. И говорил так, не глядя на меня:
- Я никого не подпускал к себе так близко, Аня. Ты единственная в моём сердце. Ты ведь это хотела услышать.
Сердце ёкнуло. Сначала от радости. А потом в предчувствии беды. Так бывает, когда ты понимаешь, что тебе суют конфету, чтобы отвлечь тебя от боли, утраты или ещё чего-то очень страшного, раз решили отвлечь вкусняшкой в красивом фантике.
- Конечно, у меня были женщины. И много. Сначала это были только животные инстинкты. Тогда ещё звериная сущность довлела надо мной, и я не люблю вспоминать этот период безумия. Потом были привязанности. Но я не подпускал к своему сердцу никого, понимая, что нельзя.
Он сделал паузу, а я, затаив дыхание, не смея двигаться, всё также на коленях на полу, внимательно его слушала, боясь упустить хоть слово из его исповеди.
- С тобой получилась занятная ситуация. Сначала ты меня подчинила. Затем я был привязан к тебе, чтобы присматривать за тобой. Не сильно утруждаясь, я отдалённо и равнодушно наблюдал и не заметил, как привязался к белобрысой девчонке со смешным хвостиком. Я узнал о ней много того, чего мне совсем не нужно было. Что она любит только белое мороженое, молочное, и никакого другого. Что она любит дождь, но если долго под ним гуляет, то сразу простужается. И возненавидел дождь, потому что я тогда не видел её неделю или две. Я знал, что в её обязанности входит ежедневная покупка двух батонов для всей большой семьи в булочной по дороге из школы. Я узнал, что если она морщит нос и закусывает губу, значит, сегодня она получила плохую оценку или что-то её расстроило. Я много чего о ней узнал за эти годы… Зато она ничего не знала обо мне.
