В этом доме у меня есть личная камера. Полуподвальный этаж дома. Бетонные стены, зарешеченные узкие окна, напоминающие обычные форточки. Сыро, холодно, мрачно.
Глубоко в стену вкручено несколько креплений в виде колец, в них продеты цепи, которые заканчиваются наручниками. Такими цепями можно удержать крупную бойцовскую собаку и… меня.
— Ты снова сбежала, — усмехается Дархан, расхаживая туда-сюда и поигрывая хлыстом из множества тонких кожаных плетей.
— Ненавижу тебя, — выплевываю в ответ.
— Я спас тебе жизнь, неблагодарная сучка! — рычит муж.
— Да лучше бы дал мне тогда сдохнуть, чем убивал ежедневно то время, что я с тобой! Мне в самом задрипанном клубе на самом грязном ринге не было так мерзко, как в твоей постели! — срываюсь и тут же получаю удар плетью по бедру. — М-м-м… — со стоном закрываю глаза.
Дархан подходит ближе. Дергаюсь. Цепи, которыми я сейчас прикована по рукам и ногам к стене камеры, противно звенят. Ненавижу быть беспомощной! Он делает меня такой. Он сильнее. Рядом с ним во мне просыпается маленькая девочка, которой страшно, которая хочет плакать и очень скучает по маме. Этой маленькой девочке нужна защита и любовь. Но я не покажу ее Дархану. Он просто растерзает меня. Окончательно уничтожит.
Кроме меня у него есть еще две жены, но почему-то именно я стала особенно любимой. Есть множество любовниц, которых таскают прямо в дом его люди. Он очень любит девственниц. Дархан дорого платит за невинных девушек, особенно светленьких: русых или блондинок. И я радуюсь, когда он с ними, потому что в эти моменты он не со мной. Вот так просто.
Просто дышать без него какое-то время.
Ненавижу!
Еще один удар разрывает кожу, и по ноге текут теплые струйки крови. Следом еще один по другому бедру. Из моего рта вырываются тихие стоны, но ни единой слезинки мой муж не увидит!
Дархан откидывает в сторону плеть. Наотмашь бьет меня по лицу. Разбивает губу. Цепи снова звенят.
— М-м-м… музыка для моих ушей, — улыбаюсь в ответ.
Да, я нарываюсь уже. Иногда мне хочется, чтобы в этих пытках он убил меня, но потом вспоминаю, что у меня впереди целая жизнь, и я еще могу вырваться отсюда и стать счастливой. Семью хочу, ребенка… Маленькую дочурку с большими глазищами или пацана, из которого смогу воспитать настоящего мужчину. Я обязательно научу сына любить женщин, уважать их, ценить.
Улыбка спадает, я покорно опускаю голову перед мужем.
Дархан отстегивает меня, поднимает на руки, укладывает на узкую жесткую койку у стены. Он снимает с меня одежду, задевая свежие раны от кожаной плети. Тихо шиплю. Сейчас надо подчиниться и выдержать его, чтобы потом снова сбежать. Найти что-то такое, что поможет мне удержать дистанцию и бежать как можно дальше из этого Ада.
Стараюсь отключиться от происходящего. Все равно слышу, как он расстегивает ремень. Чувствую, как расталкивает коленом мои ноги и, не заботясь ни о предохранении, ни о том, готова ли я принять его член, жестко входит в меня. Терзает губами губы, больно сдавливает грудь, хрипло стонет, ритмично двигаясь назад-вперед. Он хочет детей от меня. С остальными женщинами в доме Дархан предохраняется и требует, чтобы они пили таблетки. Мне запрещено все это. Со мной без резины и да… черт! Чуть не забыла…
— Ах… — надо стонать!
Это я тоже делаю искусно. Чему только не научишься, чтобы выжить. А еще Дархан — джентльмен. Ему непременно надо, чтобы я кончила первой. Это так тешит его мужское самолюбие.
Да легко!
Я боец и поиграть нужными мышцами, томно закатить глаза и прикусить губку — не проблема!
— Вот так, — довольно урчит муж, разгоняясь. — А ты все сопротивляешься. Тебе же хорошо со мной!
— Да, — выгибаюсь, чувствуя его оргазм.
«Ненавижу!» — добавляю мысленно.
Шамиль
— В клуб? — интересуется Эмиль.
— Настроения нет. Давай по городу погуляем.
Друг быстро соглашается. Он и сам не особенно любит шумные заведения, а из Дубая нам завтра улетать. Повезло, что день рождения застал меня здесь, в городе, где ровно двадцать пять лет назад я и появился на свет. А одиннадцать лет назад родился заново благодаря вот этому черту, идущему рядом, и его отцу.
— Не грузись. — Эмиль толкает меня в плечо. — Пойдём, хоть выпьем чего нить на прощание.
— Идём.
Смеясь и шутливо толкаясь, дошли до небольшого бара. Парень за стойкой вежливо попросил предъявить документы, дабы убедиться, что наш возраст позволяет приобретать алкоголь. Поздравил меня с днём рождения и налил нам по высокому бокалу холодного пива с плотной белой пеной.
— Вернёшься к тренировкам, когда будем дома? — Эмиль не спеша пьёт своё пиво и осматривает тёмный зал заведения.
— Да. Нога уже прошла. Ты же знаешь, эти бои теперь часть меня. Я не могу допустить, чтобы меня снова сломали, как тогда. И твоему отцу нужны в команде только сильные люди, — тоже делаю пару глотков из своего бокала и замираю взглядом на входной двери.
Девушка совершенно уверенно вошла в бар, наполненный арабскими мужчинами. Обвела всех равнодушным взглядом и, виляя бёдрами, последовала к барной стойке. Высокая, подтянутая, с длинной тугой косой светлых волос и аппетитной «троечкой», бессовестно обтянутой простым черным топом.
Я отсюда чувствую, как большая часть присутствующих сделала на неё стойку. Мы с Эмилем тоже с удовольствием и предвкушением разглядываем красивые изгибы тела незнакомки. Тренированная. Это видно невооружённым взглядом.
Девушка заказала себе пива, острых орешков и ушла к самому дальнему столику, оставив всех мужиков заливать свои столы слюной.
— Иди, — кивает в её сторону Эмиль. — Твой типаж.
— Не удивлюсь, если эта девчонка уложит меня на лопатки, — улыбаюсь в ответ.
— Значит, она любит сверху. Или ты испугался, Шам? — достаёт друг.
— Да иди ты! Очевидно, что девочка кого-то ждёт.
«Или поджидает», — додумал я.
Уж больно профессионально она себя ведёт. Наемница?
Губы сами расплываются в улыбке, когда наши взгляды встречаются. Ее глубокий, манящий, смелый. Он будоражит во мне инстинкты, сбивает дыхание. Понимаю, что, если сейчас не подойду, потеряю её, а я бы не хотел.
Из-за соседнего столика поднимаются двое подвыпивших типов. Эти не местные, вижу сразу. Развязной походкой направляются к моей женщине.
Пиздец!
Мысленно я её уже присвоил. Мне даже имя знать не надо. И вдруг становится плевать, есть у неё кто-то или нет.
Не спешу идти на помощь. Мы с Эмилем наблюдаем за происходящим. Друг тоже напрягся, готовый вступиться за девушку, но очень интересно посмотреть, прав я или нет.
— Здравствуй, красавица, — с американским акцентом произносит один из бухих типов.
— Мальчики, — мурлычет она, — а я вас за свой столик не приглашала. Фу, как невежливо!
