10.00. Я сегодня проснулся. Вернее, разбудили. Точнее – разбудила. Она, Ева. Наш человекоподобный андроид, отправленный со мной в многолетнюю экспедицию в глубины Млечного пути. О ней потом расскажу. Не о галактике, конечно, хотя тоже внимания заслуживает. И не о Еве, которая тоже весьма интересное творение рук человеческих.
Я теперь, приняв душ после четверти века гиперсна, пытаюсь вообще сориентироваться во времени и пространстве, поскольку пока ещё чувствую себя овощем. Он много времени пролежал в замороженном виде в тёмном хранилище. Теперь его вытащили на свет, отмыли. Но не затем, чтобы слопать. Вместо этого сунули в грядку. Давай, дорогой, оживляйся, прорастай в новой почве и начинай благоухать.
Рад бы начать зеленеть и покрываться цветочками прямо теперь, только корни с ветками не слушаются. Ноги и руки словно ватные, в голове шум, блукаю глазами по сторонам, как пьяный, пытаясь прийти в себя. Да тут ещё эта Ева приставучая. «Капитан то, капитан сё», – только и слышно. Пришлось её послать… проверить состояние двигателей, и она наконец-то ушла, оставив меня одного. Хоть появилось время в себя прийти.
Я где-то читал, что когда у человека в голове каша-малаша вместо четкой последовательности мыслей, нужно заняться математикой. Логическое мышление приводит мозг в порядок. Только есть заковыка. Хоть и являюсь капитаном этого космического корабля, в реальности к высшей математике, алгебре, геометрии и прочим точным наукам никогда особенной страсти не испытывал. Филология, история и прочие гуманитарные науки – это моей душе ближе. Вообще удивляюсь, как в таком случае я здесь оказался. Ну, это в другой раз.
В общем, чтобы наступило «прояснение в уму», уселся заполнять бортовой журнал. Выстраивание хронологии воспоминаний мне точно поможет.
Стартовал я с космодрома, что на родной планете Земля, ровно четверть века тому назад, во вторник, 12 октября 2121 года. Сегодня, стало быть, так… Ага, верно. Понедельник, 12 октября 2146 года. Стоп. Но ведь моя экспедиция должна была продолжаться не 25, а 31 год, почему я на шесть лет раньше проснулся?! Ого, вот это открытие. Неужели что-то пошло не так? Но тогда бы Ева сразу доложила об этом. Или скрывает от меня важную информацию? Да ну, глупости. Она андроид, хотя и с квантовым компьютером, вмонтированным в черепную коробку, но ведь не человек же. И потом, существует такая вещь, как Устав, который нарушать нельзя.
В чем же тогда причина? Ладно, пока прервусь, потом допишу.
* * *
12.30. Продолжаю заполнять бортовой журнал. Мой предыдущее предположение оказалось верным. Ева меня разбудила на целых шесть лет раньше, поскольку получила сигнал от космического грузовика DRK-1818, перевозящего какой-то очень редкий минерал, добываемый в глубоком космосе. Я даже название той планеты сказать не смогу – набор символов.
По крайней мере, так Ева мне доложила, и я проверил по головному компьютеру. Действительно, у грузовика DRK-1818 возникли серьезные неполадки в главном реакторе, он передал сигнал SOS, и Ева решила, что поскольку от нас до него всего ничего (двое суток на предельной скорости, почти двое превышающей скорость света), то нужно помочь звездному коллеге.
Наверное, она так запрограммирована. Спорить с ней и доказывать, что наша миссия куда важнее – поиск планеты, которая по характеристикам близка Земле и сможет стать вторым домом для части населения, поскольку его стало так много, что уже и Сахара из пустыни почти превратилась в цветущий сад. Только это потребовало установки множества систем опреснения морской воды, из-за чего уровень мирового океана стал стремительно снижаться. Вот ведь не одно, так другое: на рубеже XX и XXI веков старались избавиться от парникового эффекта, а потом упёрлись носом в совсем другую проблему – перенаселение.
Собственно, это и есть суть моей миссии – добраться до экзопланеты со странным названием Глизе 422 b, вращающейся вокруг красного карлика Глизе 422 (звезда Иннеса), расположенного в созвездии Киля. Планету нашли в 2014 году. Её масса в десять раз превышает массу Земли. Следовательно, как предположили астрономы, Глизе может быть или мега-Землёй, если она твердая. Или мини-Нептуном, если газообразная. Вот в этом и предстоит разобраться. Тем, кто отправил меня в далекое путешествие, а также мне лично, очень хочется верить в первое, а не во второе. Иначе мне по прибытии на орбиту Глизе придётся снова упаковаться в барокамеру и погрузиться в гиперсон на новый длительный срок.
Выдержит ли мой организм такие нагрузки? Неизвестно. Одно хорошо: те, кто разрабатывал «кокон», как я называю барокамеру, изобрели способ настолько замедлять процессы жизнедеятельности, что практически не стареешь в ней. Как лёг, когда тебе было 25 лет, таким и проснулся. И вообще, пора бы самому себе напомнить, кто я такой. Летчик-лейтенант космического флота ООН Алексей Ларин. То есть у меня на груди комбинезона нашивка Алекс Ларр, поскольку миссия международная, а по-русски мои имя и фамилию многие иностранцы почему-то выговорить не способны. Да мне и самому нравится новое звучание. В общем, Алекс, и точка.
Пройдусь по биографии. Мне 27 лет, я родился в Москве в семье астрофизиков, сотрудников Государственного астрономического института им. П.К. Штернберга – есть у МГУ такое подразделение. Папа – Николай Петрович, мама – Инесса Валерьевна, оба – доктора наук, профессоры. Не мудрено, что у таких предков сын с детства захотел космонавтом стать. Ведь никаких машинок, солдатиков, стрелялок у меня не было. Онлайн-конструкторы, электронные книжки про устройство Вселенной, Млечный путь, Солнечную систему. Потом пошли научно-фантастические романы и фильмы. Не может ведь мозг только учиться. Ему и фантазировать нужно. Иначе усохнет, как тот овощ.
Правда, я становиться астрофизиком не захотел, поскольку пожелал собственными глазами увидеть, как выглядит космос, как светятся звезды в черноте его бескрайнего вакуума. Поступил в Булинское высшее военное авиационное училище, а после его окончания был принят в международный отряд космонавтов, созданный при ООН. Когда возникла идея отправить разведывательный корабль в далекий космос для исследования Глизе 422 b, я записался в добровольцы.
Родители мою инициативу поддержали, хотя и понимали: шансов нам снова увидеться никаких. Когда я вернусь, на земле пройдет 62 года, и даже при том развитии медицины, которое есть теперь, едва ли мать с отцом останутся в живых. Что ж, оно того стоит. Я ведь улетел на разведку не ради того, чтобы любоваться красотами космического пространства, а спасать будущие поколения землян. Цена этого очень высока, но я знал, на что иду, и родители меня благословили. Хотя и расстроились сильно, но когда провожали, то старались не расплакаться.
