Знамение
Как обычно утром, перед тем как идти варить кофе и поджаривать тосты, Борис подошел к входной двери и взял с коврика две газеты. «Магический вестник» он привык подробно читать за столом, а потому сунул его под мышку; а вот газету для обычных людей он проглядывал по пути на кухню. Сегодня до кухни он не дошел. Он остановился посреди коридора, уставившись на первую страницу «Столичных Новостей». Напол страницы было размещено фото: половинка белого огурца-дирижабля торчала наискось из земли, из дирижабля валили огромные клубы белого дыма и вырывались черные всполохи огня. А над фото шла крупная надпись: «Самая ужасная катастрофа с начала века! Попав в шторм у западного мыса, самолет врезался в дирижабль “Монтено”».
Борис не стал читать статью, где указывалось число жертв и раненых, его не интересовали последствия этой катастрофы. Он был в ужасе только от одного, от самого факта. Придя в себя после шока, вогнавшего его в оцепенение, он рванулся к вешалке, долго не мог попасть в рукав плаща, потому как все еще сжимал в кулаке газету, наконец, догадавшись кинуть ее на стул, справился с плащом, опять схватил газету и выскочил из дому.
Борис Леви вбежал в холл здания, где размещалось Б.К.М., то есть Бюро Контроля над Магией. В холле было пусто, так как еще не было и семи часов. Пробежав мимо охранника, Борис кинулся к лифту и поднялся на последний, 33 этаж. Даже не подумав постучать, он резко распахнул дверь и вошел в кабинет директора.
Длинный стол, стоявший посреди большого кабинета, был завален бумагами, картами, книгами, между ними валялись пустые бумажные стаканчики из-под кофе, на одном краю стояли тарелки с недоеденными пончиками. В комнате находилось только двое: Дэн Коулман – начальник отдела информации (упершись кулаками в стол, он склонил свою молодую вихрастую голову, уставившись в толстый старинный фолиант) и Бенджамин Миллер – директор бюро (он сидел на подоконнике и курил, уставившись в окно). Обернувшись на вошедшего Бориса, Миллер устало глянул на него и газету, которую тот по-прежнему держал в руке. Чуть нахмурившись, будто вспоминая что-то, он сказал:
– Помощник Курта Пильтона, из отдела пророчеств?
Борис кивнул.
– Я Борис Леви, раньше работал с Пильтоном, потому и знаю о пророчестве. Теперь я в оперативном отделе.
– Да-да, помню ваше заявление, – ухмыльнулся директор.
Борис смутился, вспомнив свое нахальство и ту шумиху, которую он устроил ради своего перевода в другой отдел. Но это был отчаянный шаг, так как сидеть в затхлом отделе пророчеств было уже невмоготу, а его начальник, Пильтон, отпускать его не собирался, так как, видимо, боялся, что никто к Пильтону больше не пойдет ассистентом, ведь кто захочет быть вечно на побегушках и только и делать, что добывать кофе и покупать галстуки, будто он заправская секретарша. Потому Борис только месяц назад попросил, чтобы его перевели в оперативный отдел, где он действительно мог сделать карьеру. Составляя заявление и подавая его прямиком директору бюро, он вложил все красноречие, на которое был способен его мозг, подпитанный, кроме отчаянья, еще и несколькими бутылками вина.
– Вот так-то, юноша. – Директор вздохнул и задумчиво провел ладонью по седым, по-военному коротко стриженным волосам. – Можете поприветствовать конец света.
– Как это «поприветствовать»? – опешил Борис. Вот чего он не ожидал, так это пессимистичного настроения у начальства. Он-то думал, что все тут будут стоять на ушах. А тут будто в покойницкой, тишь да печаль, покрытая выспренной философией.
Директор так же безучастно сказал:
– Пророчество сбылось. Апокалипсис неизбежен.
Он отвернулся к окну.
Борис подошел к столу. Дэн был теперь начальником отдела, но начинали они вместе, поступили в бюро пять лет назад и попали в помощники к Пильтону, вот только у Дэна в бюро работал дядя, он быстро перенаправил Дэна в отдел информации, и повышения последовали одно за другим, тогда как Борис так и остался в клешнях у Пильтона.
Дэн, подняв на Бориса глаза, зашептал:
– Все начальники отделов собрались еще три часа назад, как только стало известно о дирижабле. Первым, конечно, прибежал старик Пильтон.
– Только предстоящий апокалипсис и смог вынудить его принести сюда свое толстое моржовое тело? – фыркнул Борис так же тихо.
– Он объяснял пророчество, показывая оригинал и свою еще тринадцать лет назад сделанную расшифровку. Сомнений нет, пророчество начало сбываться.
– Так почему же вокруг такая тишина? – специально чуть громче сказал Борис, чтобы его услышал директор, но тот все так же большой застывшей статуей сидел вполоборота к нему.
– Об этом и велись споры – предпринимать что-то или нет… Но что тут поделаешь, – пожал плечами Дэн, – это судьба.
– Но для того и существует пророчество, чтобы успеть предотвратить катастрофу. – Борис хлопнул газетой по столу, раз его звонкого голоса было слишком мало для того, чтобы привлечь внимание в этом большом, почти что пустом кабинете.
Шеф бюро наконец повернулся и сказал ему:
– Если пророчество не сбудется, то оно уже не пророчество. А значит, нам остается только следить за предстоящими событиями.
Борис хотел было возразить, но директор поднял руку, призывая его к молчанию, и сказал тяжело и весомо:
– А если и вмешиваться в судьбу, то очень тонко и деликатно. Это как разминировать бомбу. Поэтому этим делом займется Шон.
Борис впервые слышал это имя.
– Кто?
– Познакомишься. Так как ты горишь желанием что-то делать, присоединишься к нему. Шон не особо аккуратный в подаче рапортов. Будешь руководить поиском и докладывать. Попробуйте, может, вам удастся разгадать, кто те двое из пророчества. Я пошлю Шона к тебе.
Он наконец-то встал с подоконника, распрямившись во весь свой двухметровый рост.
– А теперь давайте освобождайте кабинет. И почему тут все завалено мусором? Где Элис? – Он подошел к столу и нажал кнопку вызова секретарши. – Элис, принесите наконец свежее кофе и утреннюю корреспонденцию и уберите тут все.
– Еще только полвосьмого, мистер Миллер, – пропищало из селектора, – почту доставляют в восемь.
Дэн начал собирать рулоны со стола, а Борис схватил пончик с подноса и вышел из кабинета. Ну вот, как он и мечтал, ему наконец-то дали первое стоящее расследование, но, кажется, оно будет и последним.
Шон явился в маленькую каморку Бориса, громко называемую кабинетом, только в половине десятого. Это был высокий, сутулый человек, от которого несло вином. Вид его был помятый и какой-то странный. Не смотря на солнечную майскую погоду, на голове его была шляпа с опущенными полями, а лицо снизу по-ковбойски закрывал серый платок, воротник же длинного черного плаща был высоко поднят.
