1. Глава 1
Я сидела среди других участниц отбора. Наши взгляды были устремлены на короля, который собирался произнести речь.
— Как вы все знаете, одно из ключевых условий, которое мы с сыном предъявляем его будущей невесте, — это благородное происхождение, — заговорил его величество. — Генерал по моему поручению добыл очень редкий магический артефакт.
Правитель взял в руки серый камень, который лежал на кафедре. Он был похож на обычный булыжник, но только его коснулся король, как минерал ярко засиял насыщенно-синим цветом. Пришлось даже прикрыть глаза.
— Он проявляет свойства, только от прикосновения чистокровного дворянина. Чем род старше, чем ярче свечение. Одна из самых древних семей на островах, семья-основатель нашего государства — моя семья. Королевский род! — произнес правитель торжественно и передал камень принцу.
Его высочество взял артефакт, и тот продолжал пылать столь же ярко, лишь только немного изменил оттенок, который стал больше напоминать фиолетовый.
— Цвет у каждой из вас будет свой, он не имеет значения, важна яркость, — сказал король.
Я чуть не выругалась вслух. Меня взяли из приюта! Нетрудно догадаться, что дворянок в такие места не отдают. О них заботятся, их холят и лелеют в семьях. Если я возьму в руки артефакт, он останется всего лишь серым камнем, и обман раскроется. Нельзя этого допустить!
— Я попрошу каждую из вас по списку подойти к кафедре и дотронуться до камня. Итак, генерал иль Контаре, объявляйте! — сказал король, и на несколько шагов отошел от кафедры, чтобы освободить место для девушек.
— Каприза иль Дурман! — четко произнес генерал.
Со скамьи поднялась девушка. Каприза робко поклонилась королю и принцу и пошла к кафедре.
«Сейчас или никогда!» — пронеслось в голове.
Участница отбора уже собиралась взять камень, когда я решительно поднялась с места и громко сказала:
— Стойте!
***
Двумя неделями ранее…
Глава 1
— Мили, держите спину прямо! — прикрикнула гувернантка Гринхильда Марсе. — Вы больше не в приюте, а в доме благородной госпожи!
Девочка дернулась от удара стека[1] и скривилась, вот-вот собираясь расплакаться. Я, насколько могла незаметно, опустила руку под стол и сжала ее колено. Она глянула на меня, я покачала головой и одними губами сказала:
— Не плачь!
Мили прерывисто вздохнула, но взяла себя в руки и продолжила медленно разрезать мясо на маленькие кусочки. Выглядело это неловко, но девочка старалась, потому что знала: в противном случае бить будут рукам, а самое болезненное — это пальцы.
Мы сидели в просторной столовой, отделанной темным дубом, за длинным прямоугольным столом, искусно вырезанном все из того же дерева и до блеска натертого воском. Стол накрыли согласно всем правилам этикета. Вместе со мной здесь сидели шесть девочек от десяти до восемнадцати лет. Мы все очень различались внешне, но было кое-что общее: каждая из нас обладала красотой и умом. Именно по этим двум качествам госпожа Иветта иль Грасс выбирала приемных дочерей. Да вот только ее детьми мы были лишь на бумагах, а на самом деле моя опекунша преследовала совсем иные цели.
— Тяжело только первые месяцы, — почти неслышно шепнула я новенькой, Мили, которая появилась в доме пару недель назад. И, пользуясь тем, что гувернантка, а скорее надзирательница, отвлеклась на что-то за окном, добавила: — Главное — не плачь, иначе будет гораздо хуже.
Мили посмотрела на меня и, сжав челюсти, кивнула. Ей недавно исполнилось десять. Я попала в дом к госпоже иль Грасс, когда была на три года старше. С тех пор минуло пять лет, но я до сих пор с содроганием вспоминала первую зиму, проведенную в этом роскошном поместье. Теперь же я всему научилась, обросла толстой кожей, приспособилась, иначе не выжила бы.
Не скажу, что здесь жилось хуже, чем в приюте. Вовсе нет: я получила свою комнату, носила самые изысканные наряды, имела доступ к огромной библиотеке, в которой получала знания в самых разных сферах. Меня учили этикету, танцам, безупречным манерам, езде верхом и, конечно же, иностранным языкам. Моему образованию позавидовала бы любая девушка.
Но при всем этом первое время приходилось очень трудно. Госпожа Иветта чрезвычайно требовательно относилась к своим воспитанницам. Мы должны были быть лучшими во всем, и любой промах строго карался. Стек — любимый инструмент гувернантки Гринхильды Марсе, но сама хозяйка поместья предпочитала более изощренные наказания. К примеру, оставить провинившуюся подопечную на несколько дней без еды, при этом мы все были обязаны являться на завтрак, обед и ужин и сидеть вместе со всеми, вдыхая аппетитные ароматы и тихонько, чтобы никто не заметил, сглатывая слюну. Готовили для нас самые лучшие блюда, чтобы девочки всегда выглядели великолепно.
Но хуже всего было молчаливое неудовольствие госпожи Иветты. Она могла одним взглядом сообщить, что думает о том или ином проступке. Как бы мы все к ней ни относились, но в тайне старались угодить и заслужить одобрение, потому что поощряла эта женщина тоже великолепно. Те девочки, которые чем-то заслужили ее особое расположение, отправлялись вместе с ней на торжественные приемы, на которые ее с завидной регулярностью приглашали, в закрытые клубы по интересам, она дарила дорогие подарки: одежду, украшения и даже животных.
Например, Артанне, моей нареченной сестре, которая уже вышла замуж и уехала из нашего дома в прошлом году, госпожа Иветта подарила именную карету с четверкой лошадей, когда Артанна сумела настолько влюбить в себя иностранного посла на одном из званых вечеров, что уже на следующий день он приехал к ней свататься.
Да, каждая из нас хотела услужить приемной матери еще и потому, что она являлась для нас примером. Для меня — точно. Да, я злилась на нее, иногда до красных звездочек в глазах, но все же она являлась для меня неоспоримым авторитетом.
Именно поэтому я научилась не совершать промахов. В любое занятие, будь то новомодный танец, который предстояло выучить к следующему балу, или урок истории, я впивалась зубами и ногтями, чтобы показать, что сумею. Что смогу. Что достойна носить фамилию иль Грасс!
В доме я была старшей среди воспитанниц, еще немного — и исполнится восемнадцать, Лиле и Маисе — по шестнадцать, Райнике — пятнадцать. Мили оказалась самой младшей.
Мне становилось жаль ее, когда я думала о том, сколько ей предстоит пережить, прежде чем она всему научится, но все же для нее это был единственный шанс получить настоящую жизнь, а не влачить жалкое существование на улице. Очень мало кто из приютских детей находил место в жизни. Благодаря госпоже иль Грасс мы свое нашли. Или, по крайней мере, находились на пути к этому.
В обеденный зал вошла служанка в строгом сером платье с накрахмаленным белым передником. Она безмолвно передала госпоже Марсе сложенный вдвое лист.
