Были бы таланты, а уж поклонники всегда найдутся! Но, с другой стороны, кто узнает, что данный индивидуум обладает талантом, если у него отсутствуют поклонники? Как говорится, короля делает свита.
В не очень отдаленные времена в престижном столичном концертном зале проходили гастроли музыкального театра из второй, культурной так сказать, столицы. Гвоздем программы был мюзикл "Голова профессора Доуэля". Не буду отвлекать внимание читателя на пересказ сюжета, кто хочет, сможет сам прочитать одноименный роман Александра Беляева. Впрочем, надо признать, что от романа в мюзикл перекочевали только название да собственно голова, а сама драма превратилась в некую мелехрюндию с любовно-героическим сюжетом. Музыка, правда, ничего себе так, пара-тройка арий прочно обосновалась на вершинах топ-листов всех радиостанциях аж на целых три с половиной недели.
Бесспорно, звездой мюзикла являлся исполнитель главной роли Илья Рубинов – молодой симпатяга, в которого была влюблена половина женского (злые языки утверждают, что и некоторого вроде бы мужского) населения страны. Элегантный черноволосый красавец, обладатель бархатистого баритона, Илья покорял трепетные женские сердца проникновенным пением чувственных, а порой и «жестоких» романсов и лирических песен.
А если учесть, что Илья в те времена был еще и неженаааааатый…
В общем, идет очередное представление, что-то там на сцене происходит, уже спеты две из трех популярнейших арий, большинство канканов станцованы, зрители, успев обменяться первыми впечатлениями в антракте, с замиранием сердец внимают действию, а поклонницы (и пара поклонников) Ильюшиного таланта готовятся штурмом взять сцену с целью завалить объект своего обожания цветами и любовными записками.
И вот оно! Профессор Доуэль, готовясь к пересадке собственной головы (мы, конечно, помним, что сюжет отличается от оригинала), поет грустную арию о прожитой жизни и о надеждах на то, что его голова приживется к новому телу, и снова будет весна жизни, любовь-морковь и так далее. Сладко играет оркестр, тихонько в такт подвывает бэк-вокал, осветители помещают сцену в полумрак, ярко выделяя главного героя…
И тут в зале происходит неожиданное. Не дожидаясь окончания арии, некая поклонница, дама полуторобальзаковского возраста, начинает движение по боковому проходу зрительного зала с роскошным букетом свежайших цветов. При этом она, словно профессиональная разведчица, свой маршрут построила таким образом, чтобы до поры до времени оставаться незамеченной объектом её обожания.
Так, пробираясь к сцене, используя полумрак зала и сливаясь со стенами, дама добралась до самой рампы. Затем, видимо, решив, что цель близка, взобралась по боковым ступенькам на сцену и спряталась за занавесом. Но спряталась-то она от Ильи, а зрителям все очень даже хорошо было видно, несмотря на притушенный свет.
В зале возник шумок. Послышались отдельные смешки.
Поющий профессор, почувствовав, что внимание зрителей перекинулось на что-то иное, слегка занервничал.
Дама немного отодвинула край занавеса и, высунув голову, внимательно следила за целью своей миссии, приготовившись к быстрому старту.
Профессор, всё еще не понимая причины неожиданного оживления в зале, на всякий случай как бы невзначай произвел быструю мужскую проверку состояния определенной части брюк – все было в порядке. Затем, чувствуя по направлению зрительских взглядов, что причина шума находится за занавесом, начал чуточку отклоняться в сторону от микрофона, слегка повернув голову и сильно скосив глаза.
Напрасно! Бдительная дама сделала небольшой шаг назад и скрылась за занавесом. Фальстарт!
Профессор ничего не увидел.
Шум в зале увеличился на пару десятков децибел. Послышались отдельные реплики и, как всегда в таких случаях, советы.
Профессор вернулся на исходную позицию, продолжая вести свою роль.
Дама вернулась из-за занавеса на свой наблюдательный пост.
Зрители, потеряв интерес к сценическому действию, с интересом следили за происходящим у занавеса и ждали, что же будет дальше.
Профессор снова, теперь уже круче, повернулся в сторону, где затаилась причина зрительского невнимания.
Занавес в очередной раз скрыл эту причину от глаз исполнителя.
И так несколько раз подряд.
Почтеннейшая публика, позабыв о мюзикле, веселилась вовсю.
В это время в зале запоздало появилась группа наведения порядка в лице негодующих бабулек-билетёрш, до этого спокойно попивавших чаёк в гардеробе, усиленная присутствием бравого милицейского старшины. (Скажем сразу, старшина дошел только до половины зала, споткнувшись о портфель, поставленный каким-то раздолбаем-зрителем около крайнего кресла в четырнадцатом ряду, и растянувшись по этой причине на покрытом ковром полу).
Публика со всем вниманием следила за развитием событий. А они развивались таким образом, что бедная дама – поклонница таланта Ильи Рубинова – была с позором вытолкана помощницами служителей Мельпомены из-за своего укрытия и препровождена к выходу из храма искусств.
Профессор, немного успокоившись (хотя о каком спокойствии в такой обстановке может идти речь!), подводил к концу свою арию.
Надо все же отдать должное оркестру – он ни на такт не отклонился от партитуры, хотя, может быть, именно потому, что просто ничего не видел, находясь в оркестровой яме.
Бабульки с чувством выполненного долга чинно покинули зал.
Старшина, поднявшись с пола и бурча под нос неприличные слова, отправился вслед за ними.
Шум в зале постепенно стихал.
Поклонницы (и один томный поклонник) приготовились к букетной атаке на своего кумира.
Оркестр сыграл заключительный аккорд.
Осветители притушили прожектора.
Профессор, отпев свою печальную арию, стоял на сцене, низко опустив голову, готовую к пересадке, ожидая заслуженных аплодисментов.
Ожидания Илью не обманули. Зал единодушно взорвался рукоплесканиями.
Поклонницы и томный поклонник с криками "Браво!", "Супер!", "Ильюшка – душка!" с букетами наперевес как по команде рванули к ступенькам, ведущим на сцену.
На этом можно было бы и закончить наше повествование, но…
С грохотом, подобным разрыву бомбы, распахнулись двери, ведущие из фойе в зал, и сгусток неуёмной энергии пронесся по направлению к сцене, сшибая с ног неосторожно вышедших в проход зрителей. Это изгнанная было из храма культуры дама, внезапно совершив обходной манёвр по фойе, вновь ворвалась в зрительный зал и устремилась по финишной прямой к начавшему свой первый поклон кумиру.
Толпившиеся перед сценой поклонницы были разметены в разные стороны.
Два букета упали в оркестровую яму, туда же, вмиг потеряв всю свою томность, с утробным воем полетел поклонник.
Публика снова пришла в возбуждение.
