Давным-давно, когда небо было настолько низко, что облака отдыхали на горах, когда моря были такими зеркальными, что звезды гляделись в них, не падая, когда деревья были молодыми и стройными, словно былинки в поле, когда птицы пели неустанно, в небольшой лагуне жила прекрасная Сильфа. Тонкая, грациозная, с вьющимися локонами волос, струившимися подобно водопаду, с горящим и заботливым взглядом, с голосом – подобным песне райских птиц. Её ослепительная красота вдохновляла Зарю и та, прежде чем показаться Миру, заглядывала к Сильфе в окошко, позаимствовать красок и тепла. Закат, так нежно обласкивал Сильфу, что она и не замечала, как он уносил все тягости прожитого дня. Если она пела, то разбушевавшийся ветер утихал, убаюканный колыбелью волн. А звонкий смех разносился по миру, подхваченный колокольчиками.
Целый день Сильфа трудилась, выполняя мольбы и желания, приносимые ей морем. И лишь под вечер, присаживалась у самой кромки берега, вздыхая, что не успела выполнить и половины просьб.
Эльфы, чародейки, мавки и другие соседи поглядывали на нее с высоты своего обитания и посмеивались над неустанным желанием добрых дел. Гномы, если доводилось подняться наверх за очередной порцией камней, с которыми дружила Сильфа, косились на нее неприветливо и украдкой стаскивали именно тот камушек, который нежно поглаживала ее рука, заранее зная, что из него получится самое невероятное изделие.
Сильфа была еще очень юна, чтобы принять предложение от неустанно сватающихся к ней женихов. Получив отказ, юноши, молодые, и не очень, мужчины, отправлялись домой с намерением вернуться. Но! То ли ветер запутывал следы, то ли камни засыпали проходы, пока еще никто не вернулся.
К маленькой лагуне Сильфы никогда не добиралась непогода. Ее друзья, горы, берегли покой своей подруги, а ее, проникающий всюду, помощник Воздух, прежде чем явиться к ней, разряжался грозой и опускался мягким, заботливым.
Вечерело. Сильфа присела на небольшой валун, покрытый мягким мхом, пожелать морю приятных снов, поздороваться с Закатом и, прежде чем отправиться спать, хотела пошептаться, о том, о сём, с первой Звездочкой, как вдруг заметила камушек, совсем мокрый, только что выбравшийся на берег. Обычно Море выталкивало их на рассвете, что бы Сильфа, приступая к работе, могла понять, какую мольбу важнее выполнить сразу, а какое желание может и подождать своего часа. Сильфа подошла ближе. Камушек был небольшим, кругленьким, с одной светлой полосочкой на боку, с крохотной дырочкой в центре. Сильфа улыбнулась и, погладив его, сказала:
– Здравствуй, дружок! Ты видно очень привязан к своему просителю, раз так спешил показаться мне.
Камушек безмолвно вздохнул. Его вздох никто бы не услышал, так как все считают камни не живыми. Но не Сильфа. Она-то уж знает их, как никто другой, слышит их голоса, разговаривает с ними и даже поручает самые трудные задания.
– Не печалься, я не отброшу тебя.
И она, мило улыбнувшись, заглянула в «глазок» на камушке, чтобы услышать желание и увидеть того, кто послал ей просьбу. Однако рассмотреть ей никого не удалось. Лишь вечернюю темноту камня.
– Прости, дружок! – вздохнула Сильфа, все еще пытаясь хоть что-то увидеть вдали, сквозь маленькое отверстие. – Вечер настал. Он скрывает то, что видно днем.
Положила камушек на ладонь, погладила. Хотела распрощаться, как до нее долетели совсем тихие слова:
«Как же я люблю тебя…»
Сильфа подумала, что это маленький, смелый камушек прошептал ей, улыбнулась и не бросила в кучу выполненных желаний, а сказав:
– И я тебя люблю! Будем дружить. И раз ты не донес мне послание, отправляйся назад! – бросила его в море и ушла в дом.
Целую неделю Сильфа трудилась, отправляя камни к порогу тех, кого одолели трудности. Камушки приживались, люди спотыкались, ленясь их убрать или отодвинуть, не замечая, как отдавали им свои тягости и получали от камней правильные решения. Были и такие камушки, которые очень радовали Сильфу, пробираясь в дом и приживались в нем. Сильфа же, по-прежнему старалась исполнить как можно больше просьб, доносимых ей морем, в камушках с дырочками.
Пришла пятница и снова Сильфа присела на свой валун, побеседовать с подружкой Звездочкой. Та лишь мелькнула в небесах, как к ногам Сильфы выпрыгнул камушек. Она его сразу узнала, хотя он и обзавелся второй светлой полоской, да и дырочка стала больше.
– Привет, дружек! – засмеялась Сильфа. – А ты старательный. Иди ко мне, пока совсем не стемнело. И будь смелее, пожалуйста.
Камушек в ответ прошептал приветствие и затих, боясь даже дышать, чтобы Сильфа могла разглядеть того, о ком он просит. И снова Сильфа ничего не увидела, кроме могучих скал, на том конце моря.
– Дружок! – обратилась она к камушку. – Я не столь сильна, как все думают. Вечер укутал все в темные краски, я не вижу там никого и ничего, поэтому и помочь не могу. Ты не мог бы появляться утром?
Камушек холодел, высыхая, а как только он высохнет, Сильфа совсем не сможет ему помочь, уж так было задумано.
Снова к ней долетел отчаянный вздох, а за ним и совсем тихие слова:
«Как же я тебя люблю. Много не прошу, подари лишь взгляд».
– Дружочек! – обратилась к камушку Сильфа, присев у берега и брызгая на него водой: – То, что я слышу, не ты мне шепчешь? Это стон твоего подопечного?
Камушек так обрадовался, что даже стал теплее и принялся намекать, мол, попроси подруг осветить просьбу.
– Прости, милый, но они нам не помощники. Звездочка стеснительна, от этого свет ее всегда дрожит. А луна так холодна, что если и появится, освещения будет не достаточно, разглядеть закуточки души. Ты уж постарайся, появись на заре. Я буду тебя ждать. И запомни – в третий раз не увижу, потерям желание. А оно, я чувствую, очень важное.
Улыбнувшись, она забросила камушек, как можно дальше. Тот попрыгал по поверхности воды, оставляя за собой круги благодарности, и скрылся в морской пучине.
