— Мутный, бля, ты мудак, нет? — возмутился я, увидев Тоню, которая внезапно появилась из-за завала и присела за кустом, чтобы пожурчать.
— Ах-аха-ха, — залился смехом тот. — Жуй сиди и не пизди.
— Тонь, ты вообще в курсе, что я тебя сейчас жру?
— Вкусно хоть?
— Жёсткая ты, просто пиздец...
— Ах-аха-ха, я знала, что тебе понравится, — расхохоталась она. — Мяско-то с жопки.
— У тебя её нет, — вставил своё слово Мутный, — ты же доска.
— Пошёл на хуй, — показала она ему средний палец.
— Так что я жру-то в итоге? — поинтересовался я, тем не менее продолжая жевать.
— Да тебе не один хер? — спросила Лена. — Жри, пока дают.
— Машине точно пизда? — уточнил я, намекая на то, что один раз меня уже обманули.
— Точнее не бывает, — вздохнул наркоман. — Там, короче, всё ещё хуже.
— Да, по-моему, мы и так в полной жопе, — пожал я плечами. — Выкладывай.
— Короче, я кайф проебал, — со скорбным видом заявил тот.
— Бля, я реально думал, случилось чего, — отмахнулся я.
— Да потому что ты ебло, — упрекнула своего парня Тоня.
— Я тебя вот забыл спросить, — огрызнулся тот. — Будешь пиздеть до хуя, я тебе нос сломаю.
— Ну и? — спросила меня Лена, выключив из внимания спорящих голубков. — Куда теперь?
— Понятия не имею, — ответил я. — Хорошо бы понимать, что вообще уцелело.
— Мне, вообще, поебать, — высказал своё мнение Мутный. — Погнали в Гусь.
— А чё там? — спросила Лена.
— Если он уцелел, то там можно дури найти, — ответил тот. — В своё время один мой знакомый барыга туда за товаром гонял.
— Кто о чём, а лысый о расчёске, — усмехнулась девушка.
— Шаболда, — вернул ей шпильку тот.
— Рот закрыли, оба! — рявкнул я. — Ты про какой Гусь сейчас?
— Хрустальный который, — ответил Мутный. — Не думаю, что его бомбили, он на хуй никому не всрался.
— Резонно, — согласился я. — Возможно, там удастся людей отыскать.
— Тебе Мутора мало было? — упрекнула меня Лена.
— Ну не все же такие, — не согласился я.
— А не ты ли только что пиздел, что нам больше на хуй никто не нужен, мол, втроём скитаться будем? — упрекнула меня Лена.
— Я могу Тоню захуячить, кстати, — хрюкнул Мутный. — Один хуй она мне больше не даёт без кайфа.
— Я тебя сама сейчас пришибу, придурок, — огрызнулась та.
— Так, успокойтесь, никого мы мочить не будем, — я наконец поднялся с земли. — Всё, идём в Гусь, решено.
— Из-под печки вылез гусь, не мешайте я ебусь, — выдал Мутный и заржал.
— Пиздец, — закатила глаза Лена. — Гер, напомни мне в следующий раз не воскрешать этого долбоёба
— Договорились, — усмехнулся я.
Вокруг царила разруха, однако дорога осталась целёхонька, и идти было вполне комфортно. Ни карты, ни навигатора у нас нет, но нужное направление мы выбрали быстро. Всего делов-то: подхватить пролетающий мимо носа росчерк и представить себе конечную точку. Словно по мановению волшебной палочки необходимая нам тропа подсветилась красным. Правда, кроме меня этого, конечно, никто не видел.
По краям от дороги поваленные деревья, фон вокруг такой, что будь мы нормальными людьми, давно бы прожарились до хрустящей корочки. А так, кроме загара, больше никакого видимого эффекта.
Я всё силился вспомнить, каким боком смог победить Чёрных, но память отказывалась идти дальше, чем яркая вспышка. Может быть, я действительно стал ядерной реакцией. М-да, нужно было в институт идти, а не героином бахаться.
Час пути вывел нашу компанию к очередной деревне, коими богата русская земля. Несмотря на то, что ударная волна уже пронеслась по городу, самортизировала о лес, посёлок всё же раскатало на брёвна. А сколько мы уже прошли? Километров шесть, семь? К тому же от эпицентра мы изначально находились на удалении.
Небо в этом месте более тёмное, казалось, вот-вот начнётся гроза, и сверху посыплются ледяные глыбы. Серость, разруха, периодический запах тухлятины – всё это не добавляло хорошего настроения.
Цивилизация умерла, сгинула в небытие, но человечек выжил. Ну а что нам будет? Мы как тараканы расплодимся вновь, приспособимся. Спустя век исчезнет радиационный фон, канут в лету маги и колдуны, потому как утратят возможность, черпать энергию. А на осколках старого мира станут поднимать новый. И он точно так же будет обречён, разорван на части.
Люди ничего не поймут, даже если этот момент возвести в культ. Мало того, примутся воевать между собой во славу его!
И тому пример настоящее. Нас осталась жалкая горстка: голодная, оборванная, немытая и всё равно каждый старается провозгласить себя царём, вершителем судеб. А если кто-то не согласен, следует пустить ему пулю в башку, чтобы заражённый протестом мозг расплескался по грязи.
Мою жизнь спустили в унитаз, а ведь я её даже понять не успел. И сделали это люди. Да, в чём-то виноват я сам, не смог справиться с зависимостью. А хоть кто-то на этой грешной земле способен на такое? Большинство даже от ковыряния в носу отказаться не может.
О да, в различных клиниках рассказывают тысячи историй о благополучном выздоровлении. Вот только услышав их фамилии, становится тошно. Простому, конченому наркоману этот сервис недоступен. Максимум, что можно получить, так это сапогом в зубы и положенную дозу разбавленной физраствором баланды в вену, чтоб не подох. А если не поможет, то всем насрать – одним отбросом меньше. Зато остатки всегда можно продать другим торчкам, которые пока ещё имеют средства и не успели оказаться в лапах санитаров.
И где они все сейчас? Разлагаются под завалами и осколками своих квартир, таких же жалких и малюсеньких, как их поганые души. Это глядя на нас, они могли самоутверждаться, бить себя пяткой в грудь и кичиться собственной значимостью. Приходя домой, доставать из холодильника бутылку соседского самогона и продолжать убеждать себя: «Вот моя-то жизнь гораздо лучше».
