Это банк – соблюдайте тишину!
Дмитрий, щеголевато одетый мужчина средних лет в бежевом пальто, синем шарфе и желтых ботинках, вылез из ярко-синего джипа, живо взбежал по ступеням и зашёл внутрь. Окинул взглядом толпу внутри и заметно погрустнел. В это субботнее утро народу в банке, казалось, было больше, чем в будни. Взял талончик – перед ним было десять человек. Вздохнул и сел на единственное свободное место, достал телефон, надел очки и углубился в чтение.
Оглядел ожидающих и вдруг вздрогнул, ощутив дежа вю: как будто он уже сидел так в банке, и тоже была куча народа, и тоже все сидели в телефонах… Стоп – не в телефонах: читали газеты и книги. Значит, это было давно. Когда же? И где?
И тут вспомнил. В конце девяностых поехал в банк – снять деньги для покупки квартиры. Недавно прошёл кризис, его банк, к счастью, устоял. Надо же, давно не вспоминал об этом…
* * *
Дверь открылась, и в проеме показалась чёрная борсетка. Её держала массивная рука с печаткой на пальце. Серый спортивный костюм и кроссовки гармонировали с массивной золотой цепью на шее у коротко стриженного вошедшего с незапоминающимся лицом, созданным, казалось, несколькими простыми штрихами. Он негромко спросил сиплым голосом:
– Кто крайний? – и пара золотых зубов сверкнули во рту.
Дмитрий поднял руку:
– Я.
Вошедший кивнул и плюхнулся на освободившееся место рядом. Покосился на его книгу:
– Что читаешь, братан?
– Мураками… Японец такой.
– Да вижу, что не Иванов. А я вот тоже люблю читать, – открыл молнию борсетки и вытащил потрёпанную книгу в мягкой обложке.
Дмитрий едва заметно поморщился. Сосед тронул его за рукав:
– А ты не морщись, братан. Каждому своё, правда? Если ты Чехова не любишь, это же не значит, что он плох. До чего же правдиво пишет, вот каждому слову веришь… – он раскрыл книгу и стал сосредоточенно читать.
Дмитрий от удивления поднял брови и какое-то время сидел, задумавшись.
Прошло минут сорок ожидания, наконец, подошла его очередь. Вскочил, выронив книгу на пол. Потянулся за ней, из другой руки заструился, как удав, на пол шарф.
– Да что такое, – проговорил с досадой. Сосед с готовностью отозвался:
– А ты не спеши, братан. Успеешь.
Дмитрий подошёл к окошку, протянул паспорт:
– Здравствуйте. Хочу снять деньги со вклада.
– Сколько хотите снять? – громко и строго спросила операционистка в очках и вязаной кофте неопределённого цвета.
Он покосился куда-то назад:
– Давайте я напишу… Вот, – и протянул листок.
– Сколько? – переспросили очки, – Миллион?
– Тише, вы чего кричите?
– Я не кричу, это у меня голос такой. Так миллион?
– Да, – вытер платком пот со лба.
– А вы заказывали?
– Нет… Как-то не подумал.
Кофта наклонилась в сторону соседнего отсека:
– Зин, у тебя миллион в кассе будет?
– Не заказывали? Сейчас, – отозвалась соседняя кофта, – Да, есть.
– О, Господи… Да зачем так кричать?
– Вот здесь подписывайте.
Не считая, запихал пачки в портфель и выскочил на улицу, подошёл к своим «жигулям». Крутя головой по сторонам, долго не мог попасть ключом в отверстие замка. Наконец, сел и захлопнул дверь. Подумал: надо было точно взять с собой кого-то из друзей, ну что за самонадеянность! Время-то какое… И сумма большая, а уж для того времени…
Стал заводить машину, но, кроме беспомощного тарахтения, которое становилось короче с каждой новой попыткой, ничего не происходило. «Неужели аккумулятор? Именно сейчас??? Да чтоб его!»…
Кто-то постучал в стекло. У машины стоял старый знакомый с золотым зубом, а за его спиной заметил чёрный «Мерседес» с открытой дверью.
– Что, братан, не заводится? За аккумулятором нужно следить… Ну, залезай.
– За… Зачем залезать?
– Да не переживай, залезай.
Хотелось закричать, побежать. Но ставшие как будто чужими ноги высадили его из своей машины и посадили в «Мерседес».
– Вот и молодец. Тебе для чего деньги-то?
– Ква… Квартиру покупаю.
– Ясно. А куда ехать?
– С… Садовое. На углу с Цветным бульваром.
– Поехали…
Плечи поникли, машина рванула. Ехали быстро; сначала в тишине, только рёв мотора и свист шин на поворотах. Пару раз заметил, что проехали на красный свет, но это казалось уже не важным: возникло такое ощущение, что это происходило с кем-то другим. Вдруг из динамиков зазвучал симфонический оркестр. Мужчина с цепью обернулся с переднего сидения:
– Братан, ты не против Чайковского? Зацени, красивое место, сейчас духовые вступят…
Дмитрий замотал головой, не в состоянии произнести ни звука.
Через некоторое время машина остановилась. Новый знакомый протянул гигантскую ладонь с набитыми костяшками и сказал:
– Ну, вот и приехали. Вон там твой банк. Но ты поосторожнее, что ли, братан. Мало ли какие люди встретятся. Ну, бывай.
Машина уехала, проехав перекрёсток на красный прямо перед стоящим гаишником; тот от удивления даже не засвистел. Дмитрий всё смотрел вслед машине, теребя платок и вытирая пот со лба.
* * *
Как сквозь сон, донеслось:
– У кого талон «А девяносто семь»? Ваша очередь.
Дмитрий посмотрел на свой талончик и пошёл к окошку.
Доколе же купечество московское дрыхнуть будет в лучшее время дня, вместо того чтобы употреблять его для занятий приятных и полезных, к примеру, читать или науки постигать? Сказал я об этом опять батюшке, и не услышал в ответ ничего. Разумного ничего, ибо нельзя принимать всерьёз слова его о том, что так де заведено, а у нас, купцов, и подавно, и что чтить традиции предков – наша наипервейшая обязанность и успеха залог. А я ещё, наивный, ему в пример записки графа Ф. приводил из его поездки по Гиспании: дескать, там этот сон послеобеденный, сиеста по-ихнему, не блажь, а жизненная необходимость есть, ибо жара днём такая, что не то что работать – из дому выйти возможности нет. А у нас? На дворе июнь, и то вовсе не так жарко, чтобы храпеть до ужина, тем более в нашем новом каменном доме, который батюшка в прошлом году только достроил. А большая часть года так и вовсе, считай, зима; день и так короток, так ещё и транжирить его на бесполезный сон, коего зимой и так с лишком.
Сегодня вот опять – пообедали, и спать. Батюшка даже попенять мне изволил, что не сплю – да не могу я больше, нет моих сил! Хорошо, он сам так крепко почивает, что могу почитать без помех и даже из дому отлучиться. Слуги бы не выдали, да вроде и сами тоже дрыхнут.
День-то какой! Раздвинул плотные шторы, и радостное солнце как будто в душу заглянуло. И как раз новый нумер «Русского вестника» вышел – спасибо Стёпке, сыну соседа-аптекаря, достаёт где-то для меня. Я уж на эти журналы почти все свои невеликие сбережения извёл – да что поделаешь, коли так интересно господин Достоевский излагает про этих братьев Карамазовых…
