Мистер Джонс, старожил с фермы «Мэнор» запер все курятники на ночь, но был слишком пьян, чтобы не забыть заткнуть все дырки в дощатых стенах. Пока кольцо света от его фонаря плясало из стороны в сторону, он, пошатываясь, пересёк двор, сбросил ботинки у задней двери, в судомойне нацедил себе последний стакан пива из бочки и направился к кровати, где миссис Джонс уже мирно похрапывала, раскрыв рот.
Как только свет в спальне погас, по всем хозяйственным постройкам начались поползновения, шепотки, шевеление и тихий подпольный трепет. Днём разнёсся слух, что старому майору, призовому средней толщины белому кабану, прошлой ночью приснился странный сон, и он пожелал поделиться им с другими животными – обитателями фермы. Было сообщено, ни ещё ни одному кабану на Земле не снились такие сны, посему посолушать его должно придти всё сущее в свинарнике. Было решено, что все животные, как только мистер Джонс опять благополучно напьётся и уберётся с дороги в свою берлогу, должны в назначенный час собраться в большом амбаре. Старый боров-Майор (так его всегда называли, хотя имя, под которым он выставлялся, было сэр Уиллингдон Бьюти) пользовался таким уважением и пиететом на ферме, что все были готовы потерять час сна, чтобы только услышать, что он вознамерился им рассказать.
В одном конце большого сарая, на чём-то вроде приподнятой платформы, Майор уже устроился на своей соломенной подстилке под фонарем, который свисал с балки. Ему было уже двенадцать лет, и в последнее время он довольно сильно располнел, но всё ещё продолжал оставаться величественной свиньей с мудрым взглядом из-под густых бровей и доброжелательным видом, несмотря на то, что его клыки никогда не подстригались и не знали зубной щётки с самого дня рождения. Вскоре начали прибывать другие животные и устраиваться поудобнее, по-своему, кружком. Сначала появились три собаки, Блубелл, Джесси и Пинчер, а затем свиньи, которые устроились на соломе прямо перед платформой. Куры хаотично взгромоздились на подоконники, голуби вспорхнули на стропила и курлыкали там, овцы и коровы улеглись позади свиней и принялись жевать жвачку. Две запряжённые в телегу лошади, Боксер и Кловер, вошли вместе, ступая очень медленно, посматривая по сторонам степенно и ставя свои огромные волосатые копыта с большой осторожностью, чтобы не дай бог не раздавить в соломе спрятавшееся какуе-нибудь маленькую живопытку. Кловер была крепкой матерой кобылкой, приближающейся к среднему возрасту, и так и не смогла полностью восстановить свою фигуру после родов четвёртого жеребёнка. Боксер был огромным зверем, ростом почти в восемнадцать ладоней, и таким же сильным, как две любые обычные лошади, вместе взятые. Белая полоска на носу придавала ему несколько глуповатый вид, и на самом деле он не отличался отменным умом, но его повсеместно уважали за уравновешенный характер и огромную, воистину чудовищную работоспособность. За лошадьми последовали Мюриэль, белая коза, и Бенджамин, осел. Бенджамин был самым старым животным на ферме и самым вспыльчивым из всех. Он редко разговаривал, а если и разговаривал, то обычно для того, чтобы отпустить какое – нибудь донельзя злобное, циничное замечание – например, он говорил, что Бог дал ему хвост, чтобы отгонять мух, но что он предпочёл бы, будь на то судьба, остаться без хвоста и без мух. Один среди животных на ферме он никогда не смеялся. Это былаа его фирменная фишка. Если бы его спросили почему он никогда не смеётся, он наверняка бы сказал, что не видит вокруг совсем ничего смешного. Тем не менее, открыто не признаваясь в этом, он был предан Боксёру; они вдвоем обычно проводили воскресенья вместе в маленьком загоне за фруктовым садом, паслись бок о бок и никогда не заговаривали друг с другом.
Две лошади только что улеглись, когда выводок утят, нак днях потерявший свою мать, ввалился в сарай, слабо пища и елозя из стороны в сторону в поисках надёжного места, где на них не наступят. Кловер своей огромной передней лапой соорудила вокруг них нечто вроде стены, и утята уютно устроились внутри неё и быстро заснули. В последний момент Молли, глупая, хорошенькая белая кобылка, которая как-то заманила мистера Джонса в капкан, изящно семеня, вошла, жуя кусочек рафинада. Она заняла место впереди и начала теребить свою белую гриву, надеясь привлечь внимание к красным лентам, которыми была заплетена её грива. Последней пришла кошка, которая, как обычно, огляделась в поисках самого тёплого местечка и, наконец, втиснулась между Боксером и Кловер; там она удовлетворенно замурлыкала, что не прекращала на протяжении всей речи Майора, не удостаивая своих ушей ни одному слову из того, что он говорил.
Теперь в зале присутствовали все животные, кроме Моисея, ручного ворона, который спал на насесте за задней дверью. Когда майор увидел, что все они устроились поудобнее и внимательно ждут, когда он начнёт, он откашлялся и начал:
– Товарищи, вы уже, как я надеюсь, наслышаны о странном сне, который приснился мне прошлой ночью? Но я вернусь к этому сну позже. Сначала я должен сказать ещё кое-что. Я не думаю, товарищи, что мне дано пробыть вместе с вами ещё много месяцев, и прежде чем я умру, я считаю своим долгом передать вам ту мудрость, которую я приобрел за годы моей жизни. У меня была долгая жизнь, у меня было много времени для размышлений, и когда я лежал один в своем стойле, я всегда размышлял, и я думаю, что могу сказать, что понимаю природу жизни на этой земле так же хорошо, как и любое живущее сейчас животное. Именно об этом я и хочу с вами потолковать. Итак, товарищи, какова природа этой нашей жизни? Давайте посмотрим правде в глаза: наша жизнь несчастна, трудна. тяжка и коротка, как мышиный хвост. Мы рождаемся, нам дают ровно столько пищи, сколько позволяет кое-как поддерживать дыхание и кровобращение в наших телах, и те из нас, кто способен на это, вынуждены работать до последнего атома наших сил; и в тот самый момент, когда наша полезность подходит к концу, нас убивают с отвратительной жестокостью. Ни одно животное в Англии не знает, что такое счастье или досуг, после того как ему исполнится год. Ни одно животное в Англии не обходится без ценника на шее. Мы всегда стоим денег!. Жизнь животного – это страдание и рабство: это простая истина, которую я вынужден донести до вас.
– Но является ли это просто частью порядка вещей, частью природы? Не потому ли, что наша земля настолько бедна, что не может позволить себе предоставить достойную жизнь тем, кто на ней живёт? Нет, товарищи, тысячу раз нет! Почва Англии плодородна, как ничто, её климат божественно хорош, она способна обеспечить пищей в изобилии несравненно большее количество животных, чем населяет её ныне. Одна – единственная наша ферма могла бы содержать по меньшей мере ещё дюжину лошадей, двадцать коров, сотни овец – и все они жили бы в относитекльном комфорте и подобающем достоинстве, которые сейчас почти за пределами нашего воображения. Почему же тогда мы продолжаем пребывать в таком жалком состоянии? Каков наш статус здесь? Почему всё так? Потому что почти весь продукт нашего труда крадётся у нас из-под носа жалкими человеческими существами. Вот, товарищи, ответ на все наши проблемы. Проблема выражается в одном слове – Человек. Человек – единственный настоящий враг, который у нас есть. Уберите человека со сцены, и первопричина голода и переутомления будет устранена навсегда.
